Дмитрий Мироненко - Океан наших чувств

– Ой… Мам, есть попить? – не обращая внимания на слова матери, спросила Лиза – Сушняк дикий.

– На вот, сок грейпфрутовый, – Эльвира передала Лизе бутылочку с алой жидкостью и указала на меня: – Кстати, познакомься, Евгений Анатольевич Усов, мой персональный…

– Женя? – воскликнула Лиза, перегнулась через спинку сиденья и жарко обняла меня. – Как я рада тебя видеть. Ты же говорил, что уезжаешь за… в Будапешт… к отцу? Боже, как я рада!

– В Будапешт к отцу? – повторила Эльвира, озадаченно глядя на нас округлившимися глазами. – Ты, наверное, спутала Евгения Анатольевича с кем-то другим. Это мой инструктор по…

– Его я никогда и ни за что не спутаю, мам! – Лиза рассмеялась. – Это ведь мой Женя. Я тебе про него рассказывала. Отвези нас по вот этому адресу, ладно?.. Сейчас в навигатор забью. Вот! Видишь, Жень, адрес я твой помню… Я все помню, любимый!

– Любимый? – заливаясь краской, прохрипела Эльвира.

– Да, мам, – широко улыбаясь и не отлипая от меня, подтвердила Лиза. – И еще… Можешь поздравить меня, мамуль. Я закрыла сессию. Остался последний курс. Хотя, что мне поздравления? Ты мне самый ценный подарок привезла. Поехали скорее. У тебя вино дома есть, любимый?

– Вино есть… – пробормотал я.

ЧерныйBMWX7 как такси доставил нас к моему дому. Выходя из машины, Лиза поцеловала мать в щеку и прошептала ей на ухо «спасибо». Ошарашенная Эльвира смотрела в одну точку и лишь покачала головой. Как только она отъехала, оставив нас с Лизой наедине, я истерически расхохотался.

Не думал, что буду писать это письмо, тем более после того, что произошло. Но мы, Кать, так долго были вместе и так любили друг друга. Просто захотелось пожелать тебе счастья. От всей моей израненной души.

Кстати, помнишь нашу первую встречу? Я до сих пор угораю до колик, когда вспоминаю. Надо же было отлить на тебя пьяную, валяющуюся в кустах, словно побитая дворняжка. Ладно, мы ведь договаривались никогда не вспоминать этот… наш маленький секрет. А когда я голый ловил тебе голубей на балконе, помнишь? Потом бедная птичка загадила нам всю кухню.

А наш секс в универе? Не думал, что расскажу тебе, но теперь-то ведь все равно. Окна аудитории, где мы предавались любовным утехам, находились напротив строящегося нового корпуса. Ну, ты наверняка помнишь. В общем, когда ты делала мне минет, я увидел рабочих, которые как муравьи роились на этаже напротив нашего окна, показывали пальцем, что-то обсуждали (конечно, нас) и кричали. Один из них, наверное, сильно возбудился и жестом объяснил мне, что хочет видеть коленно-локтевую. И мы, как ты помнишь, сменили позу. Я махал им рукой, а они поддерживали меня до самого конца. Было чертовски весело. Надеюсь, ты не слишком расстроишься, что я тогда не предупредил тебя о примерно сотне голодных до женских ласк зрителей в желтых касках. Прости…

Но ведь и романтика была. Я имею в виду настоящую романтику, как в сентиментальных романах а-ля «Рыцарь в сверкающих доспехах». Жаркие поцелуи под холодным дождем, лившим как из ведра. Или когда нам приспичило заняться сексом на съемной квартире у Олега и Насти, и мы так страстно любили друг друга в ванной, что оторвали раковину. Опять я в пошлость скатился. Но здорово же было, Катюш?

А как я из самодельного лука охотился на мусоропроводных крыс? Ой, от смеха аж слезы потекли… Конечно, не от смеха, Кать. И да, я пьян… Опять пьян, хоть и немного. Но как же быть трезвым, любимая? Как быть трезвым, когда тебя нет рядом? Когда я как безумец нюхаю твою подушку… Твою бывшую, как и наша любовь, подушку.

Я всегда любил тебя, любил до тахикардии, до дрожи в руках. До сумасшествия. Каждый день с тобой был райской фантазией. И вот теперь ты ушла, не оставив мне ни рая, ни способности фантазировать о нем. Знаешь, я хотел остаться друзьями, но разве это возможно? Определенно, нет. Ты хладнокровно растоптала мои чувства и запачкала дерьмом наше чистое, как слеза младенца (о котором мы так часто мечтали), прошлое. Зачем ты переспала с ним? Ведь мы так любили друг друга. Почему ты так поступила?

Ладно. Не буду опять тревожить осиное гнездо, хотя ты та еще сука. Сука и шлюха! Тварь, наплевавшая на чувства парня, с которым спала четыре года. Четыре гребаных года, шлюха ты неблагодарная! А знаешь… Я ненавижу тебя, Кать. Всеми фибрами своей израненной души. Чтоб ты сдохла, сука, и этот твой Паша, прыщавый рыжий урод, тоже! Скоты вы, и от людей у вас ничего и не осталось.

Нет, знаешь… Я не могу без тебя жить! Поэтому прощай, Катя. Видит Бог, я любил тебя и почитал, словно святую, но тебе на это плевать, тварь ты неблагодарная. Вот теперь будешь носить вину в своей прогнившей душе до конца своих дней. Моя смерть на твоей совести!