Татьяна Макарова - Хроники аномальных явлений. Записки думающего наблюдателя (том 2)

Дальше мы смотрели, когда же появится та машина (а при этом все равно еще червячок сомнения внутри был: что это, шутка? Провокация? Действительно предупреждение об опасности?). По описанию, машина должна была достаточно сильно отличаться от остальных своей новизной, красно-коричневым цветом тента. Еще на лобовом стекле должен был быть прицеплен какой-то нестандартный флажок с американской символикой. Куча машин, которые попадались навстречу, были не те – грязные серо-бесцветные грузовики. Примерно в 10 минутах езды от места предполагаемого ЧП мы увидели машину, полностью подходившую под описание. Света ее узнала издалека. И в этот день, и в другие дни мы таких машин больше не видели.

Август 2000 г. (ВТО Юлии). Мама рассказала, что сегодня ночью она во сне как бы и не спала, но место, где она была, ей не знакомо. Тут же был папа. Одет уже по-осеннему – куртка теплая, фуражка. Между делом он ее спросил, насколько сильно он теперь отличается от того себя, когда был с нами. Говорили они спокойно, доверительно, как при жизни. Мама оценила, что выглядит он нормально, тело подналилось силой, лицо тоже, усталости на лице не видно. Отношение друг к другу было очень теплым и дружеским, как при жизни. Интересно, что в эту ночь маме не спалось дольше обычного, т.е. спать она легла только в 7—15 утра (благо, на работу не идти. Уснула вскоре, потом вот это событие, а в 8 часов утра она уже проснулась из-за звонка в дверь, хотя никакого звонка не было (я в это время не спала).

Сентябрь 2000 г. (ВТО Светланы).Светлана с сыном были в Анапе в санатории. И вот сегодня она опять встретилась с папой. Он выглядел молодо, лет на сорок, и чуть пополнее, чем в последнее время при жизни. Спросила его: «С.Н., это Вы или душа Ваша?» – «И я, и душа одновременно. Человек – это и есть душа». Сказал, что получил новое задание, новую работу. Он теперь вроде хранителя – охраняет покой тех, кто на Земле. Спросил, хочет ли она посмотреть на его рабочее место. Света, конечно, захотела. Он ее провел несколько скрытно в большое здание, в большую комнату в этом здании – скрытно потому, что в том мире, где он сейчас, не совсем приветствуются такие экскурсии (не потому, что этого нельзя делать в принципе, а что-то связано со сложностью перехода отсюда туда и обратно). Эта комната – вроде как его основное рабочее место. На стенах множество экранов, у него на ушах – тонкие наушники (здесь он никогда этими прибамбасами не пользовался).

Экраны белые, но на одних виден фактически реальный мир (как будто бы просто через стекло), а на других – статичная картинка. Каждый экран показывает конкретное место на земле в нашем пространстве и в нашем времени. Папа сказал, что он в курсе всех наших дел благодаря этому экранному пульту, включил экран, и Светлана увидела нас: в зале стоит разложенный стол, на нем швейная машинка и какое-то шитье голубого цвета. Мама в этот самый момент выходит из зала, чуть сгорбившись, и что-то несет. Этим чем-то были нитки на больших бобинах. Светлана нам рассказала это только после возвращения, мы сопоставили даты. Именно в этот день и в это время мама разбирала старые, еще с дачи, бобины ниток, погрызенные мышами, и уносила их в шкаф, стоящий в спальне. А в зале на столе рядом со швейной машинкой лежало мое недоделанное шитье именно такого цвета, как это увидела Света. На тот же момент времени знать эти все подробности она не могла.

Да, что еще ей сказал С. Н. Он на любого может выйти через свою пультовую. Но, чтобы общаться с нами, им там нужно очень много энергии, которую они собирают в накопительных боксах. Если общение простое, то для разговора посылает голограмму-матрицу (вот именно так!), и она «говорит» его мыслями. Это Света так поняла. То есть получается, что голограмма выполняет роль телеприемника для интерактивного общения в реальном времени, через который принимается и передается сюда уже то, что хотят нам сказать с той стороны. Папа нас видит каждый день, и знает все, что у нас происходит. Странно это, но и здорово! Жаль только, что мы так не можем. Он опять сожалел, что там, где он сейчас, нет ощущения солнечного тепла (кстати, не первый уже раз об этом говорит). Он по нам скучает, но чаще бывать здесь не может. Одет был: брюки коричневые в светлую полоску, рубашка светло-серая. Вроде как и здесь… Сказал: «Пусть не беспокоятся обо мне, у меня все нормально. У меня такая работа, что я все знаю». Получается, что как здесь он всем помогал, часто в ущерб себе, так и там он в помощь и поддержку поставлен. Или сам вызвался…