Вея Руспринг - Плен. Роман

– Нет.

– А в анкете до операции Вы написали, что да. На психологических тестах все показатели положительны.

– Сергей Юрьевич, верните все как было. Пожалуйста!

– Не могу Вас лишний раз подвергать хирургическому вмешательству, Диана. Тем более с таким очевидным положительным для науки результатом…

– Что Ваша наука понимает? Вы знаете, что теперь мне глухой быть на восемь ракселей и уши обрезать два герсека?! А я была близка к принятию!

– Что такое раксели и герсеки?

– Раксели – это тела в которых мы все, как в коконах запутались.

– Понятно, – послышалось покашливание и повторный вопрос о герсеках прозвучал сдавлено.

– Герсеки, – это дыхание вселенных. Все подчинено только им, – плача сообщила пациентка.

Текстовое сообщение:

«Обследование Фроловой Д. И. не выявило психических отклонений. Обследование проводилось судебно-медицинской группой МЕраЧ».

12.04. 2019

«Произведена повторная операция Фроловой Д. И. Пациентка больше в клинику не обращалась».

Грожет перестал жевать, посчитал сколько лет сейчас должно быть этой Фроловой. Убедившись, что люди теперь столько не живут, заработал челюстями основательно, словно желая перемолоть не нежное кроличье мясо, а свинцовую пластину.

«Вот тебе и простота», – размышлял хирург.

«Как-же все тонко и близко. Ничего. Сто двадцать восемь герсеков покорно дохнут и ничего. Подумаешь, два каких-то хирургишки и чокнутая пациентка».

Челюсти хозяина клиники заработали ритмичнее. Распираемый любопытством, но больше ненавистью он просмотрел оставшуюся информацию быстро, стараясь убедиться в том, что до сути – эти кулибины не добрались.

– Раксели, – глухо произнес жующий рот, – два миллиона лет данные о них высечены в Араратской долине.

– Что? Кто-то догадался что это?!

Думча наполнилась хохотом, на респектабельную грудь посыпались слюнявые куски мяса.

Отсмеявшись, Грожит доел кролика и посмотрел на часы.

«Новый день. Здравствуй, третье июля восемьдесят пятого года от создания системы. И прощай. Надо поспать. Но сначала…»

Отец пришедшего в негодность биоматериала, вошел в сеть на средний уровень, нашел интересующий контакт и отправил данные на трех своих детей, которые при раннем обследовании показывали менее пятидесяти процентов совместимости с тканями отца.

«Все возможно», – отключившись от сети размышлял Грожит.

«Природа предсказуемо делает свое дело. Главное вовремя воспользоваться результатами. Но надо более интенсивно заняться воспроизведением новых особей… Кстати… Сегодня будут результаты Ламорвы…»

Владелец клиники пластической хирургии потянул за петлю, спрятанную в стене. Выдвинулась кровать, на которой он и смотрел свой самый любимый сон: в окружении прекрасных дев он – Бог вечности празднует свой очередной десятитысячный день рожденья.

Над лабораторией в реанимационной палате Дар видел свой сон.

Сознание возвращалось медленно, с надрывными приглушенными стонами. Так скрипела цепь пересушенного колодца, когда на рассвете, шестилетний Дар вырвался на волю из пансионата у моря и побежал куда глаза глядят, лишь бы подальше от надоедливой прислуги.

Солнце поднялось быстро и палило нещадно. Хотелось пить, но возвращаться Дар не намеревался.

Именно тогда прозвенел первый звоночек несправедливости более масштабной, чем в узком семейном кругу.

Мальчик ходил от одного разрушенного дома к другом и заглядывая в незапертые двери считал, сколько игрушек остались без своих маленьких хозяев.

Получалось какое-то огромное число, до которого Дар еще не научился считать, остановившись на тысячи.

Потом уже учась в университете он наткнулся на информацию, что раньше на том месте был детский дом и оздоровительный лагерь. И снова прозвенел звонок несправедливости – элитный пансионат находился у самого моря, а деревня очень далеко. Как дети поправляли здоровье? Водой из единственного колодца, который скрипел и скрипел сейчас, как будто стараясь утянуть в прошлое.

Полумрак казался единым живым организмом – спящим монстром в объятья которого попал Дар. Хотелось растолкать это неповоротливое животное и когда оно сдвинется с места увидеть солнце – солнечные лучи – до тошноты надоевшие на поверхности Земли и столь необходимые сейчас.

Тоска защемила грудь так остро, что страх лопнул, словно кожа от сильного удара и отступил, а неведомые до этого мгновения чувства презрения и ненависти пробились дубовыми саженцами сквозь образовавшуюся брешь.