Владимир Буров - Петр Первый

– Почему?

– Ты сам уже спросил, а я отвечу:

– Ты сначала научись ее искать.

– Я?

– Да, и знаешь почему? Я буду королем – или царем: как получится, а ты будешь при мне камер-юнкером.

– Да ты что!

– Хорошо, камергером.

Они прошли еще немного, совершенно не старясь понять, что они только что наобещали друг другу, как путь им – правда издалека – преградила фигура с луком и стрелами, и:

– Что хуже всего, – как сказал один из них, – она прицеливается в нас.

– Не думаю, – ответил второй, – ибо: смысл? У нас ничего нет.

– Это у тебя ничего нет, хотя я и не верю, чтобы человек вот просто пришел в лес, и абсолютно без денег.

– Почему?

– Вдруг нападут – чем откупаться будешь?

– Я буду сражаться!

– У тебя нет, как у нее, лука и стрел к нему.

– Я умею драться руками.

– Да ты что?!

– Почему?

– Ты не похож ни на китайца, ни на японца.

– Ты точно в этом уверен?

– Не то, чтобы, да, лучше спросим у нее, когда подберемся поближе.

– Ладно, и предлагаю сразу обманный маневр: ты обойдешь ее слева, а я…

– Ты справа?

– Нет, я так и пойду прямо, глядя ей в лицо.

– Думаешь, она тоже тебя видит так близко, как ты умеешь? Кстати, я знаю только одного человека с такими способностями, ты не он, случайно?

– Если скажешь, кто это я тебе отвечу. И да: сейчас не обязательно называть это имя – ответишь после операции окружения и её захвата.

Леди прицелилась сначала в одного, потом решила пристрелить другого. И знаешь почему?

– Он лучше.

Стрела уже направилась на встречу с идущим прямо по тропинке Петром, когда сама-то ее владелица:

– Передумала. – Надо было пристрелить другого. Ибо этот показался ей упитанный козлом, а которого пока что не было видно – шпионским образом скрывался в зарослях камышей, чтобы напасть на нее сзади или сбоку – тоже, в общем-то, козлом, но она почувствовала не только всем сердцем, но и вообще всем существом своим:

– Может даль больше, – вплоть до наслаждения, которого она не то, что боялась, но боялась, что его:

– Не существует.

Вот так бы почему просто не поговорить с каждым сначала, а потом чинно и благородно выбрать:

– Ты! – будешь первую неделю камергером, а:

– Ты! – на конюшне.

Они скажут:

– Это не честно. – И получат достойный ответ первой в жизни демократии:

– По очереди. – Но:

– По-человечески не согласятся. Почему? Потому что козлы.

Некоторые могут подумать:

– Прежде чем стрелять из лука – можно бы и спросить, а?

– Получится нелогично, – ответила дама тому, который прятался в зарослях водорослей, как она называла высокую траву, заполонившую весь берег реки, что к нему подойти:

– Из-за вас почти невозможно.

И действительно, если сделать одно, то другое уже навсегда останется несуществующим.

– Ну почему? – прервал ее размышления голос из-за кустов, – можно расстрелять и после разговора.

– Нельзя, на голодный желудок вести какой разговор.

– Но мне жаль его.

– Пожалей себя, – ответила леди, и пошла не в траву, искать притаившуюся там дичь, а наоборот:

– Прямо вперед по тропинке, где был прикреплен к дереву, шедший на нее открыто заморозок.

Сейчас он был скрыт листвой больших деревьев.

Она здесь выросла одна с пяти лет – сколько себя помнила – а именно уже лет десять, и считала, что точно знает, если еще кто-нибудь здесь появится, то только с неба. И чтобы не подвергнуться большому влиянию солнечных лучей:

– Они должны быть заморожены капитально.

Поэтому она и сказала, когда подошла к нему, и отвела лапой в сторону толстую ветку дуба:

– Тебе не больно?

– Прошу прощенья, как мне может быть не больно? – ответил Петр и даже поморщился для убедительности, потому что к своему удивлению, перестал чувствовать боль. Хотя она и была не сильной, но теперь исчезла совсем. И добавил:

– Ты великий врач?

Медиум:

– Хороша ли Шералесская?

– Вы разводите здесь их?

– Кого?

– Если вы и так знаете кого, зачем я буду отвечать?

– Я просто вас спросила, чтобы как-то культурнее объяснить, почему я после базара должна вас поджарить и съесть.

– Можно, я угадаю?

– Да.

– Вы людоедка?

– А вы нет, что ли?

– Похоже, вы нас приняли не за тех, – сказал Второй.

– Вы, Алекс, помолчите.

– Почему этого? – спросил он, подползая ближе и ближе.

– Всё очень просто: вы Второй. А он, – леди указала на Петра, – Первый.

– Хорошо, объясните, почему вы приняли нас за инопланетян?

– Я уже говорила, здесь больше никто не живет.