Владимир Буров - Небо в алмазах

– Не может быть, ибо вряд ли он сам так хорошо умеет плавать, что сможет доплыть сюда самостоятельно.

– Он верит, что мы спасем его.

– Нет, нет, – уже засмеялся Ивановский, – Майер начал свою атаку, но! Но не в один ход.

– Вы думаете? – Майер решил их напугать?

– Именно!

– Хочет научить их страху, – подытожил Буров.

Их дом находился тоже на горе, но ниже чем Цветник Че и Щепки, где должны были остановиться Пере-летчики.

Ребята испугались, потому что планер резко пошел вниз. И Пит даже пожалел:

– Мы слишком рано отделились от самолета.

Мне уже не поднять его вверх.

– Мы утонем? – равнодушно спросил официант Майер.

– Вы умеете плавать? – спросил Кетч.

– Да, но не на такое большое расстояние.

– Почему вы не боитесь? – спросил Пит.

– Я знаю, парень, что ты сможешь посадить планер даже на воду.

– Нет, я не умею садиться на воду, тем более без поплавков.

– Знаешь, что я тебе скажу: найди мель.

– О, мистер Майер, вы очень умный э-э донор, – сказал Кетч.

– Донор? Вы сказали: донор?

– Вас это удивляет?

– Так-то, нет, пожалуй, я именно донор, но почему вы решили, что я донор, который помогает людям?

– Просто, – ответил Пит, – до берега вы не доплывете.

– Да, но меня спасут, – ответил Майер.

– Спасибо, что сообщили о шпионе среди встречающих.

Майер очень удивился, когда планер сел на мель, тянущуюся далеко-далеко от берега. Он был уверен, что мелей здесь нет.

Далее, кто шпион, Ивановский?

Щепка Таня прожила несколько лет в Германии, где была завербована в свои сожительницы Роз Люкс, а потом к ним присоединилась и Клар Цет, хотя по сути дела никогда никуда и не отлучалась. Но они с Роз были, как два берега у одной реки – Щепки, которая думала, что это она вводит их в счастливый мир Декамерона.

Правда, Щепка-Кувырок поняла, что из нее может выйти очень слабый шпион, если она так долго думала:

– Эти фрау не в курсе, что любит из них, то одну, то другую.

В том смысле, что по очереди. Но они до некоторых пор имели мнение, что:

– Просто так – интересней.

Интересней иметь тайну. Но скоро все, и Татьяна в том числе, поняли:

– Знать всё – лучше.

И таким образом, как они решили:

– Предпочли Джованни Боккаччо Вильяму Шекспиру.

И только когда Щепка поняла это окончательно – вернулась в Россию, как его первая переводчица на язык родных ей любовников и любовниц.

Она не знала в лицо Майера, но знала, что опознать его можно в трех местах: на пляже, в бане и в постели, когда люди обычно снимают пижаму. Ибо на его плечах были наколки:

– Красная на правом плече изображала Розу Люкс, предположительно обнаженную сверху, а на левом Клару Цет – синего, и обнаженную снизу.

Эти подробности могут кого-то удивить, или даже шокировать, но не тех, кто их носил, или обладал с ними похожестью. Ибо давно – почти сразу после окончившегося детства – понимали:

– Шокировать человека можно только галстуком, неподходящим по цвету костюму, или носками не под ботинки.

Даже нос не под цвет лица – что значит: с пере-чего-то, и не только с перепоя, значит больше, чем если вы явились встретить его – или он вас – днем – представляете:

– Безо всего. – Ибо, как давно было ими усвоено:

– Человек красив и так. – И даже более того: намного больше, чем в одежде, не совсем понятно, в общем-то, для чего на Земле придуманной.

Ибо:

– Человек – это и есть наша одежда!

И тулуп из овчины на нем, если и нужен, то только для того, чтобы сделать овцу.

Так и было принято:

– Что человек на себя надел – та скотина он и есть.

В символическом плане так думали многие законодательницы мод, но не:

– На самом же деле, – в самом деле.

Только не эти ребята. И никто, кроме вирусолога Ивановского, полковника Бутлерова и капитана Бурова больше не знал, что это мировоззрение:

– Правда.

Именно Правда, как и было написано на его газете.

Но бестолковость людей доходит до таких степеней, что:

– Вот, что вижу – тому обязательно не верю.

Ему по голове хоть пачкой этих газет молоти – не верит, и не верит. Не верит, что Правда – это правда, а не наоборот:

– Я просто так погулять вышла, и вы, чтобы надо мной посмеяться.

Была еще одна валькирия, замешанная в этой истории переброски Майера в Россию, пока что в Крым, в Ялту, Шура Дом по прозвищу Кали, которая и пригласила Щепку в этот круг людей:

– Заинтересованных не только в риске, но и в его любви.

Риск по любви – это наш девиз, – так и запомни на всю оставшуюся жизнь.