Владлен Авинда - В поисках чаши Грааля в Крыму

– Я слышу тяжёлую поступь?

– Это шаман идёт нам навстречу.

– А не крадётся ли коварный зверь?

– Мы с тобой увидим мудрого мага!

– Я вижу только далёкое сияние.

– Пещерная тень длинна и загадочна.

Они с вопросительным ожиданием застыли на перекрёстки тьмы. Оттуда нечеловечий дух глядел красным глазом сквозь каменный хаос и хитросплетенье ходов, где раздавался железный хромоногий скрип ступающего Хранителя пещер, осторожно ставившего ногу и бормотавшего молитвы во имя спасения мира.

Появился Шаман внезапно, как свалившаяся судьба с проклятьем схожая, желто-серый, седой, всезнающий с пылающим факелом, подожжённым от раскалённого земного нутра. Медвежья коричневая шкура укрывала нагие крутые плечи, а на ногах деревянные башмаки, подбитые бронзовыми подмётками. Белая борода и сверкающие глаза. И мощные руки, умеющие вырвать горячее сердце у врага или непокорного тавра. Шаман велик и могуч у Святилища Подземногол Духа, разгоняя мрак багровым огнём, отпугивая черных бесов, пляшущих по кровавым стенам. Здесь думы, мечты и виденья срослись с мечущимися мыслями Меда.

Белые черепа с чёрными глазницами, аккуратно выстроенные вокруг каменного пышного идола с кружевными натёками, сурово и магически взирали на пришедших к пещерному святилищу. Ведь в них обитали души мертвых, а живые не могут их понять, как не соединить земной Удел и подземное Тленье.

Сальные огни язычество горели в глиняных плошках, расставленных на известняковом подиуме пещерного храма. Тут же рядом на скальных выступах, террасах и полочках стояли ритуальные чаши, кубки, кувшины, миски, полные яств и приношений Божеству. Лепные сосуды имели глянцевитую поверхность, одни чёрные, другие розовато-коричневые, украшенные рельефными валиками или нарезным геометрическим орнаментом.

А на особом центральном постаменте находился необычно украшенный сосуд. На округлых глиняных боках чернолощеного сосуда вырезаны изображения солнечного диска с расходящимися лучами и узор-орнамент грозового неба с вдавленными каплями дождя и рассекающих линий, изображающие зигзагообразные молнии. Священная композиция из Высших сил природы, ведь от них зависит судьба урожая. С гулкой высоты пещерного зала-храма, с рифленого, цвета слоновой кости потолка, капала прозрачная слеза Божества прямо в мистический сосуд, полный хрустальной влаги.

– Вступая в мир любовного родства, ваши души юны и безгрешны, но помните истину Бога – святое для вас и жизни вашей – земля, вода, воздух и солнечный свет! Возьмите храмовую чашу, испейте чистоту небес и силу земли! Живите уверенно и стройно, родите и воспойте своё дитя! – громовым голосом читал обряд семейного соединения мудрый и мистический шаман. Эхо его голоса кружилось по пещерным лабиринтам, набирала акустическую мощь и вылетала через пещерные «глотки» в скальный объём ущелья, где провозглашая и трубя, сообщала роду тавров о бракосочетание двух влюблённых из разных стойбищ.

И Мед и Роса подняли храмовую чашу и окунули губы в хладную прозрачность, будто поцеловали синеву небес и земную благодать.

– Примите наши скромные приношения храму! – почтительно произнёс Мед и положил ободранную тушу зайца на скальный ровный стол для подарков. А Роса рядом оставила выделанную и очищенную заячью шкуру.

Праздник прекрасный и привольный состоялся на зелёной туфовой поляне в овале багрово-красных обрывов и пропасти со сверкающим водопадом.

Тут у рода Росы было своё стойбище с небольшой, вырубленной в мягком туфе, полуземлянке с низкой лежанкой и нишами по бокам. Рядом, накрытые каменными тяжёлыми крышками, виднелись хозяйственные ямы, по форме колоколообразные, заполненные малым количеством хлебного зерна, оставшегося от длинной и долгой зимы. Только после нового выращенного урожая зерновые ямы заполнят до отказа. Вторая полуземлянка, как две капли, похожая на первую. На входе висела примитивная дверь, вращавшаяся на вертикальном столбике. Тяжёлая кровля жилища из вырезанного кубами дёрна держалась на прочной конструкции из толстых кизиловых жердей и была похожа на плетённый шалаш с округленными углами.

Справа от входа горел очаг, рядом с ним на каменной ровной плите разложили пиршественный стол. Кухонная простая посуда для приготовления пищи серого и коричневого цветов, полная вкусной снеди, горячо дышала в ожидание едоков. Пустая лощённая, глянцевато-чёрная посуда для еды и питья из кубков, чашек, блюд блистала чистой и томным ожиданием сытного угощения. Оба вида посуды украшали врезанные изящные линейные орнаменты, горизонтальными валиками или круглыми и иными налепами.