Пьер Жиффар - Адская война

— Черт бы их побрал! — выбранился Морель, — стреляют по своим!

Действительно, стрелки Мезьера, приняв нас за неприятеля, дали залп, — к счастью, не причинивший нам вреда. Я поспешил выкинуть трехцветный флаг и в ту же минуту мы погрузились в огромное облако. Казалось, всякая опасность миновала, но вот в окружающем тумане снова послышалось характерное шипение и щелканье, и мой бедный Ванг, стоявший на краю гондолы, придерживаясь за веревки, дико вскрикнул, взмахнул руками и обливаясь кровью, с раздробленной головой исчез за бортом.

В первую минуту я был ошеломлен и не сразу опомнился. В суматохе, последовавшей за катастрофой, только Морель сохранил хладнокровие, быстро восстановив равновесие, нарушенное падением китайца, и продолжая вести аэрокар по компасу среди непроницаемого тумана облаков. Я подошел к нему.

— Придется спуститься, — сказал он. — Аэрокар пробит насквозь.

— Пробит? Как так? Кем? Чем? Каким образом? Я засыпал его вопросами. Пижон, следя за его взглядом, заметил над тем местом, где стоял китаец, крошечное отверстие в оболочке.

— Мы успеем долететь до Дижона, — успокоительно заметил Морель. — Одно это отверстие ничего бы не значило, но есть и другое, на противоположной стороне, вверху. Этот залп сделан сверху, а не снизу.

Осмотр подтвердил его предположение. Пижон, взобравшись по снастям, не замедлил найти отверстие на противоположной стороне аэрокара. Очевидно, французы стреляли в нас снизу, когда же я развернул национальный флаг, какой-нибудь немецкий аэропатруль, отважившийся проникнуть на французскую часть неба, приветствовал его сверху.

Обменявшись мнениями, мы погрузились в молчание, приуныв от этих печальных событий. Было четыре часа. Мы продолжали лететь в тумане, постепенно опускаясь, несмотря на выбрасываемый балласт. Было уже совсем темно, когда мы подлетали к Дижону, уже на высоте двухсот метров. Спустившись у ангара, предназначенного для аэрокаров, я поручил Морелю озаботиться исправлением нашего воздушного корабля, а сам с Пижоном собирался взять автомобиль и отправиться ночевать в гостиницу, когда меня окликнул молодой человек, в костюме английского туриста, высокий, белокурый, с задумчивым лицом и спокойными глазами.

— Как, это вы? Какими судьбами? Что мисс Ада?

— В полной безопасности, у родных, благодаря вам… Чем мне вас благодарить!

— Это я вам сейчас объясню. Этот белокурый молодой человек был поручик Том Дэвис, состоявший при главном штабе английской армии.

Поездка в Монбланский арсенал. Воздушный флот. Первый летучий полк. Загадочная катастрофа. Взрыв Бельфера. Отлет воздушной Армады.

Решительно, моя счастливая звезда послала мне эту встречу. Рассказав о катастрофе с подводным крейсером, гибели посланника и своем спасении. Том Дэвис — которого я пригласил пообедать со мной в ресторан при Дижонском аэрогараже — сообщил мне, что по прибытии в Париж он получил приказ отправиться вместе с главнокомандующим французской воздушной армией, аэрадмиралом Рапо, в арсенал Монблана. Сюда, в Дижон, они прибыли на адмиральском четырехвинтовом аэрокрейсере, отсюда же отправляются в полночь до Шамони в блиндированном автомобиле. Он охотно согласился представить меня адмиралу и со своей стороны похлопотать о разрешении мне доступа в арсенал.

Все устроилось гораздо легче, чем я ожидал. Аэрадмирал Рапо, сухой, костлявый, смуглый мужчина с огромными усами, внимательно выслушал поручика, подумал с минуту и сказал, обращаясь ко мне:

— Вопрос этот обсуждался в совете министров. Решено допустить корреспондентов, желающих осмотреть арсенал. Пора сообщить стране, что сделано для ее обороны и оправдать годы строгой тайны. Вы просите разрешения, — я вам его даю.

— Мне первому?

— Просили уже многие, но я отложил выдачу разрешений до завтра. Но так и быть, я знаю вашу газету и ее сочувствие к новым идеям и прогрессивному движению… Я вижу, вы очень хотите попасть в арсенал, мы возьмем вас с собой.

Адмирал простер свою любезность до того, что согласился прихватить и моего помощника Пижона, который совсем было приуныл при мысли, что ему не удастся побывать в знаменитом арсенале.

Спустя двадцать минут мы тронулись в блиндированном автомобиле по специальной дороге, соединявшей Монбланский арсенал с Дюнкирхеном и Марселем.

Мы мчались, делая по сто двадцать километров в час. Утомленный происшествиями дня, я заснул и не могу сообщить о том, что происходило между двенадцатью часами ночи и четырьмя утра. Но проживи я тысячу лет, я все-таки не забуду зрелища, открывшегося передо мной, когда меня разбудили утром.