Борис Батыршин: Крымская война. Соратники [litres]

– Авантюра это, вот что, – пробурчал Эссен. – Воля ваша, а я бы все же дождался ответа из Петербурга. Впрочем, это вам здесь жить…

– Вот именно! – осклабился прапорщик. – Скажите честно, Реймонд Федорыч – неужто душа не болит, такое дело бросать? А то оставайтесь, мы с вами еще полетаем…

Эссен не стал отвечать. Все уже сказано, все решения приняты, о чем спорить? Он покосился на «потомков». Велесов с Андреем Митиным стояли рядом на мостике. «Алмаз» возглавлял колонну бутаковского отряда, вытянувшуюся под углом к линейному ордеру. Вторым стоит «Адамант», за ним «Морской бык», «Владимир», «Громоносец» и остальные варненские ветераны.

Линкоры, один за другим, окутывались облаками порохового дыма, и при каждом залпе низкие облака вздрагивали от пушечного рева. Русские корабли салютовали победно, с обеих бортов, полными залпами. Французы отвечали жиденькой пальбой с верхних деков; гирлянды флагов расцвечивания бились на ветру, матросы, высвистанные наверх по случаю адмиральского смотра, густо облепили реи. Андрей обратил внимание, что на «французах» интервалы между фигурками чуть ли не втрое больше, чем на нахимовских кораблях. Ну да, разумеется – в Севастополь корабли Буа-Вильомэза пришли на буксире за русскими пароходами, имея на борту не более четвертой части. Остальные ждут в лагере, в Евпатории, под присмотром казаков. Ружья, пушки, мортиры – все оружие и боеприпасы, за исключением офицерских сабель, помещены под охрану. Туда же помещено содержимое крюйт-камер; сейчас на французских кораблях лишь по десятку-другому холостых салютационных зарядов.

Пленные англичане и турки – те, кто уцелел после кровавой резни, – а также французы, отказавшиеся присягать принцу Наполеону, содержались в крепостных казематах. «Отказников» набралось немного: французский экспедиционный корпус почти в полном составе и большинство уцелевших моряков охотно присягнули «претенденту». Сегодня пушки салютовали и ему – принц Наполеон вместе с Великим князем и адмиралами принимал этот парад.

В акватории было не протолкнуться от кораблей, а потому первоначальную идею – обойти строй на «Алмазе» или «Адаманте» – пришлось отвергнуть. Вместо этого Корнилов распорядился привести в парадный вид «Аргонавта». Маленькая винтовая шхуна, а ныне первый русский миноносец, отличившийся в варненской эпопее, как нельзя лучше подходил для этой цели. «Потомки» установили на кораблик мощный громкоговоритель, и теперь речи высоких особ слышал весь рейд.

– …предал интересы Франции, бросил ее в горнило бессмысленной, преступной войны с Российской Империей…

Адмирал Буа-Вильомэз говорил, делая большие паузы, чтобы переводчик мог повторить его слова по-русски:

– …не все преступления узурпатора: он заключил союз с извечным врагом Франции, Великобританией! И за английское золото послал нас с вами умирать на другой конец Европы! Будто мало настрадались наши отцы и деды в снегах России, будто недостаточно прекрасной Франции кровавого урока, полученного сорок лет назад? И снова русские и французы убивают друг друга ради того, чтобы богатели торгаши, засевшие за Ла-Маншем, и их турецкие клиенты! Так не бывать же этому! Пора наконец примерно наказать предателя, навлекшего на наши народы бесчисленные беды, а заодно – дать отпор островному пауку, разжиревшему на крови и золоте, высосанном из половины мира!

Красиво излагает, собака, подумал Андрей. Голову можно дать на отсечение – недели не пройдет, как текст речи получат редакции всех сколько-нибудь влиятельных европейских газет. И хорошо, и правильно – пусть джентльмены откушают того блюда, что приготовили для других. Союз между Францией и Россией при нейтральной Австрии и приведенной к ничтожеству Турции – вот он, страшный сон королевы Виктории…

– …хочу выразить уважение нашим вчерашним противникам, доблестным русским матросам, солдатам и офицерам! В который раз они продемонстрировали, что Российская Империя и Франция – это последние оплоты рыцарства и благородства в нашем мире! Не то что трусливые и подлые «просвещенные мореплаватели», бросившие союзника при первой опасности! Франция получила горький урок – островному волку нельзя верить, сколько бы он ни рядился в овечью шкуру!

Переводчик умолк. На несколько секунд над бухтой повисла мертвая тишина, а потом небо дрогнуло от приветственных криков. Кричали матросы на реях линейных кораблей и офицеры на палубах, им вторили с берега толпы горожан. В глубине бухты, там, где стояли концевые корабли всех трех колонн, заворочался пушечный гул – и накатился ближе, ближе, по мере того как корабли один за другим окутывались облаками дыма. И, словно по их сигналу, над гаванью пронеслись в строю клина три гидроплана, выпуская одну за другой разноцветные ракеты.