Валерий Елманов - Нам здесь жить

— А к чему ты мне это все рассказываешь? — насторожился Сангре.

— Да я как-то припомнил твои грандиозные наполеоновские планы, изложенные в Липневке, когда мы бизнес-план обсуждали, кое-что прикинул и пришел к выводу, что по большей части они реальны.

— А то! — самодовольно хмыкнул Петр. — Мы ж не инквизиторы, фуфло приличным уважаемым людям не впариваем и за базар завсегда отвечаем. Между прочим, ты меня тогда остановил не вовремя, а то бы я тебе еще и продолжение выдал, а оно еще круче начала. Вот послушай. Сразу после Урала…

— Погоди пока с продолжением, — перебил его Улан. — Тут одно начало чересчур больших сроков для исполнения требует.

— В смысле?

— В смысле, успеть-то выполнить все затеянное можно, но не за пару-тройку лет.

— Ну-у, я ведь сказал, что главное — Русь в седло подсадить, а остальное они сами. К тому же ради Куликова поля я готов слегка тормознуться.

— Надолго?

— Да хотя бы на столько же.

— То есть на пару-тройку лет, — уточнил Улан и, дождавшись утвердительного кивка Сангре, поинтересовался: — А если еще дольше? Уж больно дел много, включая международные, то есть связанные с дальними путешествиями.

— Это еще какими? — оторопел Петр.

— Например, в Константинополь.

— Зачем?

— Понимаешь, века через два у России на юге появится мерзопакостная соседка по кличке Османская Порта, а проще говоря — Турция. И сколько от нее мук претерпит наша страна — уму непостижимо. Так вот если эту гнусную страну придушить в зародыше, то России удастся избежать такого количества бед, что просто ой, как любят говорить у тебя в Одессе. А сейчас это вполне осуществимо… Я как-то с одним из купцов на торжище разговорился, и он рассказал, что нынешний правитель турков Осман (в его честь потом страну назовут) уже год как осаждает некую византийскую крепость Брусу. Вот мне и подумалось, что если гарнизону крепости помочь отбиться…

— Да ее взяли поди давным-давно, — фыркнул Сангре.

— А вот и нет, — уверенно возразил Улан. — Читал я об этой осаде в одной книге лет пять назад. Необычная она, потому и запомнилось. Дело в том, что осаждать ее начал султан Осман, а закончил его сын Орхан — очень уж долго она длилась, целых десять лет. Прямо не Бруса, а Троя. Так вот если туркам под этой крепостью перца на хвост насыпать, то они, глядишь, и притормозят со своими дальнейшими захватами, а то и вовсе дергаться перестанут.

— Почему?

— Приток-то в их армию солдат удачи сократится, кому охота у неудачников служить.

— Предлагаешь поехать к ним на помощь? А толку с нас двоих? — поморщился Сангре и, оглянувшись на десяток литвинов и жмудинов, добавил: — Даже если Гедимин еще людей подкинет, все равно… — не договорив, он махнул рукой.

— Действовать по-разному можно, — улыбнулся Улан. — Можно помогать друзьям, а можно пакостить врагам. В этом случае вполне хватит нас двоих. Вот представь, все священники, а лучше муллы, чтобы этой же веры, со стен крепости проклинают турецкого полководца, а затем мы осуществляем придуманный тобой сценарий с Узбеком, то бишь отправляем этого Орхана на свидание с Мухаммедом. Сдается, в этом случае напуганные турки сами снимут осаду и в ближайшую полсотню лет не станут связываться с Византией. Раз боги не одобряют, чего уж тут. Опять же сам Орхан молод, и сыновья у него если и имеются, то совсем мелкие или вообще в колыбели. Получится в точности как ты про Орду рассказывал, то есть большой раздрай. Точнее, еще хлеще, поскольку у них конкурентов там — только успевай отстреливать.

— Да-а, интересный ты закрутил сюжетец, — уважительно прокомментировал Сангре.

— А в этом времени вообще скучать не придется, даже если на десять или на двадцать лет остаться. Да что двадцать. Если по уму, то здесь столько всего надо сделать, что и до конца жизни навряд ли уложимся.

— Только не нашей, — поправил его Сангре.

— Ты уверен?

Петр недоуменно уставился на Улана.

— Дружище, вы делаете недоумение на моем лице. И к чему вообще этот разговор о сроках нашего пребывания тут? Да еще по столь неприятной нарастающей: три, шесть, десять, двадцать, вся жизнь… Или я чего-то еще не знаю?

Улан сокрушенно вздохнул и… занялся подсвечником, неспешно снимая щипцами нагар с каждой из трёх горевших свечей. Покончив с этим, он повертел щипцы в руках, аккуратно отдирая присохшие обгорелые фитильки.

— Щас побью и не дам плакать, — предупредил Сангре.

Улан еще раз вздохнул и, продолжая возиться с очисткой щипцов, негромко произнес: