Сергей Шхиян - Покушение

Следующий по должности штабс-ротмистр Денис Александрович Вяземский взял на себя командование экспедицией. Он в карету к пленнице не пересел, ехал вместе с товарищами верхом, и дальше Алевтина Сергеевна путешествовала в тюремной карете в одиночестве. Вяземский, как мог, старался делать пленнице приятное, не притеснял ее мелочными придирками, и вел себя не как вынужденный тюремщик, а как галантный русский офицер.

Крылова ценила рыцарство своих конвоиров, была с ними мила и вскоре, как уже было сказано, женская прелесть и ровный дружелюбный нрав вынудил в нее влюбиться едва ли ни всех кирасиров. Только особый режим конвоирования вынуждал Вяземского прятать Алевтину Сергеевну от внимания досужих свидетелей, но когда была на то возможность, и не оказывалось посторонних, она своим присутствием украшала холостой быт военных.

О милой узнице конвоиры не знали чего-либо достоверного. Алевтина Сергеевна о своем прошлом ничего не говорила и ее жизнь представлялась сплошной тайной, хотя таковой не была, и еще незадолго до описываемых событий не представляла собой ничего интересного. Тогда ее звали Алевтинкой, и была она дворовой девушкой в имении небогатого помещика. Барин по имени Леопольд Африканович насильно выдал ее замуж за своего казачка, чтобы отвадить того от своей пассии. Казачок барского произвола не снес и пустился с возлюбленной в бега. Кончилось это личной трагедией нескольких человек.

Казачка после поимки отдали в солдаты, свою крепостную возлюбленную Леопольд Африканович сгоряча продал проезжему дворянину, и сам от любовной тоски вскоре сошел в могилу. Так Алевтинка оказалась не девкой, не вдовой, не мужней женой. Скорее всего, все бы в ее жизни пошло по жестоким законам простой сельской жизни, когда молодая женщина оказывается без мужниной защиты, и становится игрушкой грубых мужских страстей, не случись попасть в их имение очень странному человеку по имени Алексей Крылов.

Впрочем, странность его заключалось только в одном обстоятельстве. Он родился не в восемнадцатом, а в конце двадцатого века, и по легкомыслию и стечению обстоятельств переместился в это время. Молодые люди встретились, и, как часто случается, между ними зародилась любовь. Что привлекло друг к другу таких совершенно разных людей, можно рассуждать сколько угодно, и все равно не найти правильного ответа. Любовь — материя непонятная, мистическая, не поддающаяся не только математическому, но и логическому анализу. Кончился этот сельский роман необузданной молодой страстью и скромной свадьбой.

После венчания девка Алевтинка стала называться Алевтиной Сергеевной, вдруг вспомнила французский язык, который, оказывается, знала в детстве, и вообще оказалась весьма незаурядной личностью. И еще одно обстоятельство делало ее чрезвычайно интересной женщиной. После тяжелой болезни Алевтина Сергеевна начала слышать и понимать о чем думают окружающие люди.

Сложись все счастливо, на этом можно было бы кончить авантюрный роман и перейти к семейным хроникам, но спокойно жить молодой чете не удалось. Мужа, Алексея Григорьевича начали терроризировать какие-то таинственные сатанисты, а саму Алевтину Сергеевну арестовали непонятно за какое преступление и теперь везли в Петербург.

О странной судьбе этой женщины сохранились воспоминания, написанные ее собственной рукой. Издательство, приобретя рукопись, разделило ее на две части и представляет любезному читателю, часть сохранившегося текста. К сожалению, отдельные ее фрагменты оказались так испорчены временем, что не поддались расшифровке. Однако и то, что удалось прочитать, служит интересным памятником той давно прошедшей эпохе.

— Простите меня, сударыня, — заглядывая в карету, виновато обратился ко мне Иван Николаевич Татищев, — у меня внезапно захромала лошадь, и я оказался в совершенном конфузе. Не будете ли вы возражать, если я составлю вам компанию доехать до ближайшей кузницы?

— Если у вас в том есть нужда, Иван Николаевич, то я согласна, извольте садиться, — ответила я, освобождая ему рядом с собой место на широком каретном диване.

Флигель-адъютант легко поднялся по ступеням, ловко проскользнул в неширокую дверку, сел рядом со мной и улыбнулся так очаровательно, что кончики его усов произвели легкое движение снизу вверх и обратно.

По виду Татищеву было едва ли двадцать три года. Он был строен, хорош собой и принадлежал к древнему дворянскому роду, происходящему от князей Соломерских или Соломерецких, отрасли князей Смоленских. Предок их, Василий Юрьевич по прозвищу Тать-ищ, сын князя Юрия Ивановича Соломирского, был, по семейному преданию, наместником великого князя Василия Дмитриевича в Новгороде в начале XV столетия. Обо все этом, первым делом и поведал мне блестящий молодой человек.