Олег Касаткин - Корона и Венец [СИ]

— Таковых планов нет Ваше величество — воспользовавшись паузой заявил Обручев…

Про Китай могу заявить определенно.

А почему нет? У нас были с Китаем довольно серьезные кризисы и план обороны Дальнего Востока просто необходим.

А в случае любых проблем с АВИ Германия, которая разорвет договор перестраховки, выступит на стороне Австрии. И в этом случае нашей мечтой будет нейтралитет Османов и Англии, иначе произойдет то, что произошло в конце Крымской, когда Армия и Балтийский флот были готовы воевать и дальше, но у страны просто кончились деньги и мы войну проиграли. Но может я ошибаюсь? Мы выиграем войну против Англии, Германии, Австро-Венгрии и Османов?

Я жду ответа генералы…

Молчите впрочем, я и так знаю ответ.

Ладно. Сколько у нас орудий в Особом запасе?

Еще в царствование вашего деда специально для этого начал создаваться так называемый «особый запас». Это дело крайней секретности — и даже заведующие арсеналом не знают его назначения. По сути во всем округе только Христофор Христофорович знает — зачем это так сказать «особое депо» предназначено — даже в секретных документах нашего Генерального штаба его назначение по возможности не раскрывалось. На сегодняшний день «особом запасе» состоят четыре одиннадцатидюймовых береговых пушек, десять девятидюймовых, восемь шестидюмовых; средних батарейных пушек — двадцать. Сверх того — тридцать шесть девятидюймовых береговых мортир… — как по писанному излагал Обручев — памятью его Бог не обидел.

— Кроме того — имеется некоторое количество полевой артиллерии для сухопутной обороны. Взяв Босфор, Россия выполнит одну из своих исторических задач, станет хозяином Балканского полуострова, будет держать под постоянным ударом Англию, и ей нечего будет бояться со стороны Черного моря. Затем все свои военные силы она сможет тогда сосредоточиться на западном направлении — чтобы одолеть Австрию а также и на восточном, чтобы утвердить свое господство в Азии… — вдохновенно вымолвил Обручев.

Вы опять начинаете Меня учить?

Простите, больше не повторится…

Надеюсь. Так вот Босфорская экспедиция приведет нас к войне с Австро-Венгрией, Германией и Англией… Безнадежной войне… если бы этот запас был в 1878.. Но его не было.

План захвата Проливов одним лихим пиратским — он отметил как непроизвольно дернулась щека задетого Чихачева… Пиратским наскоком, — повторил он возможно и имеет шансы на успех. Но вопрос не шансах на успех или неуспех.

Ошибка ваша Николай Николаевич в том что вы думаете что этим «громовым ударом» как выражался недоброй памяти Бонапарт война закончится. С него же она начнется.

Допустим мы запрем проливы для британских кораблей — но никто не помешает высадить нашим противникам поблизости армию и приступить к осаде вашего Гибралтара — и его планомерному обстрелу и англичане смогут привезти столько орудий и снарядов сколько у их есть — а вот мы… всего лишь столько сколько есть у нас, — Георгий горько вздохнул. А есть еще австрийцы. И будут немцы и начнется безнадежная война, в которой ни я, ни вы победы не видим.

Вы, возможно, скажете о сухопутной экспедиции на выручку обороняющим Босфор русским войскам…

При этом ручаюсь — вы не подумали о состоянии путей сообщения в Румынии и Болгарии — это если они дозволят провести войска через свои границы — в чем я имею большие сомнения.

И эти войска будут нам нужны в Польше и в Ковно гораздо более сильно.

И на этом заканчиваем.

Однако сейчас Георгий подумал не о полете стратегической мысли начальника генерального штаба — своего Генерального штаба. Он вспоминал письмо бывшего управляющего морским министерством адмирала Шестакова найденное в отцовских бумагах. Прямой и честный человек, умница, он не побоялся пойти против окружения деда, и в итоге был уволен с должностей, исключен из свиты царя, ушел в отставку. Вернувшись при отце, он оказался единственным морским министром (ну ладно управляющим), лично совершим кругосветное путешествие.

Возвращенный отцом из отставки он стал душой Двадцатилетней кораблестроительной программы.

Письмо это поразило Георгия до глубины души.

В нем в дни затянувшегося афганского кризиса адмирал обстоятельно говорил о безнадежности положения империи в случае новой войны.

«Мы, конечно, будем умирать, но без пользы. Все планы о возрождении флота пойдут прахом. Деньги, которые теперь дают с охотою, возьмут назад, ибо истратят на войну. На Турцию надеяться нечего. Возрождающийся Севастополь сожгут; там нет укреплений. В случае неуспехов отношения могут перемениться, и Европа, теперь скорее расположенная к России, пожалуй, повернется к англичанам… Наконец — в случае неудач опять поднимет голову враг внутренний — от поляков Кавказа до столичных нигилистов и «народников».