Анатолий Дроздов - Реваншист

В серых глазах плеснулось изумление.

— Начинающий, — буркнул я, и тут музыка кончилась. Я отвел партнершу в сторонку. — Возьметесь? Сколько берете за страницу?

— Не знаю, — сказала она. — Никогда не печатала прозу. Нужно видеть, разборчив ли почерк.

— Хорошо, — согласился я. — Сделаем так. Я дам вам рукопись, вы посмотрите и определитесь. Если договоримся, ударим по рукам. Идет?

— Да, — кивнула она. — Пойдем!

— Куда? — удивился я?

— За рукописью. Она ведь здесь? Или вы хотите танцевать?

«Хм-м! — подумал я. — Деловая девочка. Но, в принципе, она права. Сдались эти пляски!»

— Идем! — кивнул я.

На вахте дежурила Юзефа. Она встретила нас подозрительным взглядом.

— Пропуск!

— Юзефа Ивановна! — прижал я руки к груди. — Не брал. Мы на пару минут. Человеку надо папку отдать, — я указал на Лилю. — Честное слово! Если не выйдем спустя полчаса — можете расстрелять. Десять раз подряд.

Дежурные у стола заржали.

— Иди уж! — вздохнула Юзефа. — Шут. И можете не спешить. Но чтоб к одиннадцати — как штык! Лично проверю.

Я поблагодарил и повел гостью к лифту. Подниматься по лестнице было лень. Да и девочке, наверное, тяжело. Только поворачивая ключ в замке, я вспомнил, что мы с Колей ушли на танцы, оставив стол неприбранным. Черт! На мнение этой пигалицы мне плевать, но неудобно.

— Лилия, — сказал я. — Вы не пугайтесь. Мы тут с Колей отмечали завершение моей работы. Гостей не ждали, так что в комнате беспорядок.

— Ничего! — улыбнулась она. — Вы ведь парни.

«Ну, да! — пришло осознание. — Это девушкам стыдно за бардак в комнате. Парням разрешается».

Я пропустил ее вперед и щелкнул включателем. Усадив гостью на койку, я сунул ей папку с рукописью и стал прибирать со стола. Краем глаза видел, что она увлеклась чтением. Так. Пустые бутылки — в шкаф. Грязные тарелки — туда же. После помою. Наконец, следы пиршества исчезли, и я с облегчением опустился на стул. Лиля пробегала глазами текст, складывая прочитанные страницы справа от себя.

— Разборчиво? — спросил я.

— Нормально, — кивнула она. — Бывает хуже. Хочу спросить. Печатая курсовые, я исправляю ошибки, в том числе стилистические. Здесь можно?

Я задумался. С одной стороны неплохо, если текст выправят. С другой — неизвестно, что ошибками сочтут. Переделает на кацелярит…

— Давайте так. Вы берете рукопись и карандашом делаете правки. После чего мы сядем и пройдемся по тексту. Как согласуем, начнем печатать. Договорились?

Она закивала. Мне показалось, что обрадовано. Это с чего? Хотя… Заплачу-то я ей не менее двадцати рублей. С ее зарплатой — сумма.

— Тогда пошли. А то меня расстреляют.

Она засмеялась и стала собирать листки. После чего, прижав папку к груди, встала. Мы вышли, спустились к вахте, где и распрощались.

— Вот, — сказал я Юзефе, бросив взгляд на часы. — Как и обещал. Полчаса не прошло.

— Мог и не спешить, — хмыкнула она. — Я не торопила. Между прочим, девочка очень хорошая. Порядочная, не то, что некоторые…

Я не стал уточнять, кого Юзефа имеет в виду под «некоторыми» — и без того ясно. В общежитие об обитателях знают все. В свое время меня предупреждали насчет Гали. Только я пер к свадьбе, как лось на гоне. Ну, и огреб…

На танцы идти желания не было, и я отправился к себе. Сейчас — в душ и спать. Хочется отдохнуть. Вымотала меня эта повесть. Трудно шла. Зато получилось. Я это знал.

С малых лет Лиля усвоила: чтобы в жизни чего-то достичь, нужно много работать. Так трудились ее родители — в колхозе и дома. Колхоз выращивал сахарную свеклу. Ее сдавали на завод, где перерабатывали в желтоватый, сладкий песок. Мешки с ним привозили в дом осенью: колхоз помимо зарплаты поощрял работников натурой. Так что можно было зачерпнуть из мешка горсточкой и отправить в рот лакомство, медленно рассосать, а потом облизать пальчики…

Двор их дома был полон живностью: корова, поросята, куры… Время от времени появлялись индюки и гуси: родители то заводили их, то отказывались, то снова заводили. Их всех надо было обиходить и накормить. А еще огород и «сотки» с картошкой… Зато и жили они сытно. В доме Девойно всегда было сало, масло, яйца и картошка. Молоко пили все, включая кота. На Рождество и в другие праздники родители накрывали большой стол, который ломился от еды. Приходила многочисленная родня, соседи, все пили и ели, но все равно оставалось так много, так что наготовленное доедали несколько дней.

Как все деревенские девочки Лиля рано приобщилась к труду. Пасла гусей, кормила поросят, давала пойло корове, и рано научилась ее доить. Подростком ходила «на бураки». Свеклу на колхозных полях сажала и убирала техника, а вот пололи вручную. Дело тяжелое, муторное, но за него хорошо платили.