Наталья Резанова - Явление хозяев

– Но ты, Феникс, указал на карте лишь одно направление. А мир гораздо больше, даже если судить лишь по этому рисунку. И каждый из нас повидал в нем немало примечательного. Причем, – Петина лукаво улыбнулась , – не только по собственному желанию.

Сальвидиен повернулся к Гедде.

– Далеко отсюда твои края, ученая прислужница?

– Далеко. – Она указала на карте направление, противоположное тому, которое ногтем начертил Феникс. – Если по суше, то нужно пересечь Артабану, потом царство Хайкашен, потом Великую Степь… Но я этого не видела, – добавила она, предупреждая следующий вопрос, – нас везли на корабле.

– А ты хотела бы вернуться туда?

– Нет, – спокойно ответила Гедда.

– По крайней мере, хоть эта не притворяется, – промолвил Феникс. – А то послушать рабов-варваров, так все они мрут от тоски по своей далекой потерянной родине, на самом же деле их туда на цепи не затащишь. Так что и освобождать их глупо. Кому свобода не в радость, тому и рабство не в тягость.

– Почему, Гедда? – Сальвидиен оставил замечание Феникса без внимания.

– Я слишком долго прожила здесь. О чем бы я стала говорить с тамошними людьми?

– Сколько тебе лет? – Сальвидиен припомнил, как Петина уронила, что, когда она купила Гедду, та не знала имперского языка. Понадобился бы долгий срок, чтобы позабыть родную речь.

– Я точно не знаю, господин. – Она посмотрела на него в некоторой задумчивости, и Сальвидиену на миг подумалось, что столь раздражающие синие глаза хороши лишь в поэтических творениях, но не в жизни.– Помню только, что, когда меня уводили в рабство, голова моя не превышала тележной оси.

– Экое варварство! – бросил Феникс. – Уж не о дикарях ли Великой Степи ты мечтаешь прочесть поэму, госпожа моя?

– Об этих, может быть, и нет. Но, если вдуматься, разве все герои и полубоги древности, которых вы, поэты, так возвеличили, не были такими же дикарями, не знавшими ни меры, ни удержу, крушившими в слепой ярости все и вся, дравшимися из-за женщин, как злобные звери, и с наслаждением увечившими трупы врагов?

Феникс не сразу нашелся, что ответить. Видимо, что-то святое для него в классической литературе все же было. Он насупился и произнес:

– Вот поэтому я и рад, что не живу в героический век.

– А я – не знаю, – сказала Петина. – Конечно, мне не хотелось бы менять блага, дарованные нынешней эпохой, на суровую, бедную, пусть и добродетельную жизнь героев древности. Но сильные страсти – не принесли ли мы их в жертву удобствам, друзья мои?

– Это риторический вопрос, госпожа моя.

Как и ожидал Сальвидиен, Феникс не удержался в границах, которые предписывают льстивое поклонение патронессе, и продолжал дерзить.

– Не для того ли, чтобы уловить хоть отзвук сильных страстей, ты устраиваешь завтрашнюю охоту? – спросил он Петину.

Она тонко улыбнулась.

– Ты совсем забыл, друг Сальвидиен – охоту устраивают мои арендаторы. А я … неизвестно даже, буду ли я на ней присутствовать.

Женщины никогда не участвовали в охоте – ни в метрополии, ни в ее наиболее богатых и культурных провинциях, таких, как бывшее царство Аретийское. Не поэтому ли предания всех этих стран в изобилии населяли охотницы, столь же отважные и умелые в обращении с оружием, сколь и прекрасные? Поэты и художники охотно расцвечивали их образы всеми красками, имеющимися в их распоряжении. Петина, при всей увлеченности искусством и знанием мифологии, сама изображать охотницу не собиралась, отведя себе, как обычно, роль зрительницы, и то по окончании действия. Всем руководил Апиола. Накануне ему удалось, как он и хотел, обнаружить, где укрывается выводок. Поднять оттуда кабанов должны были загонщики, которых он, с разрешения хозяйки, выбрал сам, и выгнать их на широкую прогалину между лесом и горной речкой. Это место Апиола выбрал потому, что охотился верхом, как и подобало человеку благородного сословия. Охоту с сетью и капканами он отвергал, как развлечение пошлое. Взрослых кабанов было лишь двое, но звери эти были настолько опасны, что Апиола, при всей своей гордости, не предполагал схватываться с ними один. Он взял с собой тех же охотников, что сопровождали его вчера.

Петина предполагала подъехать к месту травли позже, дабы полюбоваться на трофеи. Сальвидиен, поразмыслив, решил присоединиться к ней, а Феникс и вовсе отказался от какого-либо участия в охоте, даже косвенной, и заявил, что наилучшую помощь благородной забаве он окажет, не мешая последней. Возможно, он предпочитал подольше поспать, а возможно, созерцание прелестей служанок вдохновляло его больше, чем кабанья травля.