Андрей Горюнов - Варяжский десант

Бросив взгляд на часы, он прикинул: Наполеон как раз входит сейчас в Москву, авангард его уже где-то у Дорогомиловки…

– А что тебе Пушкин? – Коптин хлопнул Валечку по плечу, подбадривая. – Пушкину сейчас тринадцать лет и почти три месяца. Мальчик еще…

– Неважно, – отмахнулась Валечка. – Он и в тринадцать был уже Пушкин.

– А ты – в двадцать шесть, а уже майор! Пошли!

– Покурить-то хоть есть пять минут у меня?

Коптин не любил волокиту – приказ есть приказ, – но, сдерживая себя, снова взглянул на часы:

– Кури! Но потом пойдем быстрым шагом – идет?

– Едет! – язвительно хмыкнула Валечка, закуривая.

Они стояли недалеко от устья Яузы, телепортационный же челнок их был на Вшивой горке, рядом с Таганкой, «зашифрован» в амбаре; идти предстояло метров семьсот, но круто в гору – минут пятнадцать. В запасе же было двадцать семь минут и сорок секунд – они успевали только-только.

– Ну все, пошли. – Валечка щелчком выкинула окурок и, достав помаду из сумочки, подправила нижнюю губу. – Я готова!

– Ты посмотри, куда ты бросила окурок! – ахнул он. – Там сено же! Смотри – уже горит!

– Плевать, – пожала плечами Валечка. – Все равно Москва через час вспыхнет… Пожар Москвы 1812 года – не слыхали? – насмешливо добавила она.

– Да, вспыхнет, – согласился капитан Завадский, третий член их группы, профессиональный взломщик, выскочивший только что из Академии с красным дипломом. – Но вспыхнет через час, не в этом месте и по другой причине.

«До чего же он любит изрыгать банальности», – подумал Коптин и снова сверился с часами:

– Тушить у нас уже нет времени.

– Если перекинется на сеновал, то все… – сказал Завадский. – Тут все… Тут началось!

– Да ерунда, – сказала Валечка.

– Нет, очень не к месту и не ко времени, – ответил Коптин, лихорадочно соображая, как же поступить. Он в группе главный. Ему решать. – Боюсь, что выговор, без премии и несоответствие получится. Из искры разгорится пламя…

– Похуже, думаю, Сергей Ильич, – заметил Завадский. – Этак ведь может выйти, что именно она Москву-то и сожгла…

– Очумел, что ли? – огрызнулась Валечка. – Напичкали тебя формулировочками в Академии сраной твоей. Думай, что несешь!

– Я думаю. Но вот сеновал если вспыхнет сейчас, то все. Сожгла ты, Валька, столицу нашей Родины.

– Будущую, – скупо уточнил Коптин.

– Ага! – кивнул Завадский. – Будущий город-герой. Но он и теперь в сердце каждого! Порт семи морей.

– Сейчас… – Не найдя калитки во двор, Валя забежала в дом, надеясь, что оттуда проникнет к сеновалу. Однако дальше темных сеней ей проникнуть не удалось: дверь в горницу была заперта на засов и забаррикадирована изнутри, хозяева же ушли через чердак или подпол. Валя стремительно взлетела по хлипкой лестнице на чердак, но никакого другого хода не смогла обнаружить – только оконце, в которое и кошка-то пролезет с трудом. Выскочив из темных сеней, Валя вернулась к своим.

– О-о-о! Гляди-ка! Во, полыхнуло-то! Аж загудело на ветру. Абзац тебе, Валентина: сеновал запылал, прощай, звезды кремлевские! То есть майорские! – Завадский стоял к ней спиной, опасаясь оплеухи.

– Сволочь ты, Завадский! – Голос Валечки дребезжал от еле сдерживаемого гнева.

– Все! – решил Коптин, все это время наблюдавший неумолимое мелькание цифр на командирском хронометре. – Время! Теперь нам придется бежать!

– Я не могу бежать! – закричала Валечка все тем же неестественно дрожащим голосом. – Ребята, что со мной?

Коптин поднял глаза и обомлел.

Перед ним стояла старуха лет восьмидесяти с гаком. Седые волосы, иссохшее тело, трясущиеся губы, слезящиеся глаза, дряблые веки и щеки.

– Ребяточки, скажите честно, что со мной?

Коптин кинул быстрый взгляд на Завадского. Тот стоял как истукан, начисто потеряв дар речи вместе с напускным гонором.

– Мальчики, я сесть хочу…

– Вон, у ворот, видишь, лавочка?!.

– Не так сесть. Нет… – подняла руку мумия. – Вы отвернитесь оба…

…Когда они ворвались в телепортационный челнок – Завадский с ларцом, а Коптин с Валечкой, сидящей, а точнее, висящей у него на спине, – у них оставалось ровно три секунды.

Коптин всей ладонью надавил на сектора блокировки, автоответчика, SOS-генератора и экстренной аварийной нуль-навигации и, не выдержав нагрузки, грудью рухнул на пульт.

Сухая старческая рука, вся в пигментных пятнах, медленно отпустила его шею и съехала на пульт, срывая с пломб тумблеры аварийного старта.

Последний тумблер, старт-протяжку, выдернул в «готово», а затем в «полет» Завадский, хотя его скрючило и рвало от физического перенапряжения.