Левицкий Михайлович - МАРК КРАСС

Красс лихорадочно соображал, что предпринять. Рука непроизвольно потянулась к мечу и вцепилась в рукоять.

– Господин, где ты!? – крикнул вошедший. Голос был испуганный, но нежный и – самое удивительное – женский.

В комнате рабов кто-то вскрикнул, застонал, что-то тяжелое брякнулось на землю. Эти звуки вовсе не добавили храбрости римлянам.

– Господин, откликнись! Мы твои новые рабыни, – вновь раздался дрожащий женский голос.

– Галл, зажги светильник! – приказал Красс.

Когда раб исполнил приказание, взору обитателей пещеры предстали две грации редкой красоты. Первая девушка была смугла, а весь ее облик выдавал темперамент: несмотря на то, что на лице застыл страх, красавица на пару шагов опередила подругу и теперь с любопытством разглядывала римлян. Большие лучистые глаза перебегали с одного мужчины на другого, буквально завораживая каждого, а взгляд манил и дарил обещанием. Нескольких секунд смуглянке хватило на то, чтобы разглядеть мужчин, отделить господ от рабов, хотя они почти не отличались одеждой, и определить себе жертву. Взглянув пару раз в сторону Красса, красавица оценила положение сил и обратила взоры на Сервия и Децима. Колдовской взгляд сопровождался едва заметным движением губ. Рот был несколько крупноват, однако он так дышал чувственностью и желанием, что этот недостаток обращался в достоинство девушки. В тонком искусстве обольщения чувствовалась школа греческих гетер.

Вторая девушка была полной противоположностью первой. Беломраморное лицо, голубые глаза, тонкий нос и маленький рот – все черты были изящны и нежны. Ее светлые волосы венчала диадема, украшенная цветными камнями. Глядя на подобное совершенство, представители противоположного пола обычно испытывают желание поклоняться ему, словно божеству, а уж обладание такой красотой – это предел мечтаний.

Тонкие белые туники не скрывали прочих достоинств девушек, наоборот, подчеркивали их. С каждым движением ткань обтягивала то грудь, то бедра, обрисовывая прелесть стройных фигур. Впрочем, мужчины давно уже раздели их взглядами и дорисовали в своем воображении все, что скрывала материя. С тех пор как зажгли светильники, они, не отрываясь, смотрели на ночных гостий. Все страхи улетучились, как дым очага. Римлян можно было понять; да и как не понять – вот уже несколько месяцев они не видели женщин.

– Кто такие? – нарушил немую сцену Красс.

– Меня зовут Елена, я родом из Греции, – поспешила представиться черноволосая. – Подругу зовут Эппия.

Ее родина на севере, среди бескрайних германских лесов и болот.

– Надо же в такой глуши родиться божественному цветку! – не сдержал восхищения Сервий.

– Каким образом вы попали в пещеру? – сурово продолжил Красс.

– Управляющий довел нас до входа в ваше жилище и приказал войти, – пояснила Елена.

– Так, значит, вас прислал Вибий Пациан, – догадался Красс.

– Именно так, мой господин. Мы были рабынями Пациана, но отныне принадлежим только тебе. Можешь использовать нас, как тебе заблагорассудится: мы умеем готовить обед, стирать одежду, вести хозяйство и многое другое…

Марк Красс почувствовал на себе изучающий взгляд белокурой красавицы. Их глаза встретились, и Марк утонул в голубой бездне. Безмолвная игра закончилась поражением римлянина. Он опустил глаза, смутившись при этом, однако тут же опомнился: как, его, римлянина, заставила краснеть какая-то рабыня!

– Мы не нуждаемся в прислуге. У нас достаточно рабов и есть неплохой повар.

– Марк, мы не можем их прогнать! – заволновался Сервий.

– Это почему же?

– Женщины болтливы, по крайней мере, одна из них, – пришел на помощь другу Децим. – Они могут выдать нас даже помимо своей воли.

– Хорошо, пусть остаются, – смягчился Красс. – А что это свалилось с таким грохотом, когда в пещеру вошли эти грации?

– Повар упал, – пояснил Галл.

Все направились в комнату для рабов. Их кормилец лежал на спине, широко раскинув руки и выкатив глаза, не подавая признаков жизни.

– Видно, со страха умер бедняга, – предположил Децим.

– А ты, господин, говорил, что у вас хороший повар, – заметила Елена.

– Подождите прощаться с несчастным Требонием, – подал голос Сервий, – он же дышит. Посмотрите, над животом шевелится одежда.

– Ненасытное брюхо, – проворчал Децим, – оно и после смерти не успокоится, пока в него не положат поросенка.

– Тащите воду, – приказал Красс, – попробуем оживить повара. Галл, похлопай его по щекам.