Михаил Ланцов: Лжедмитрий. Новая заря

Степенно сел на трон. Словно кот на лоток с наполнителем.

Тем временем преторианцы заняли позиции возле него, прикрыв по всем направлениям.

Он взглянул на английских послов и поморщился.

Приглашающий жест.

И изрядно взволнованный посол Англии приближается. Ледяной взгляд голубых глаз явно недовольного царя и эти жутковатые преторианцы вызывают страх. Это местные уже немного привыкли к таким чудачествам и манерам. И даже, судя по лицам, рады производимому на иностранцев эффекту. А ему пока крайне неловко. Посол уже успел навести справки и в курсе, насколько безжалостно царь расправился с Шуйскими и их сторонниками. Это пугало и вызывало уважение. Опасный человек. Таких не любят попусту беспокоить и раздражать.

Шел пятый месяц царствования Дмитрия Ивановича и третий год жизни в этой эпохе. Такой насыщенной. Такой кровавой.

2 февраля 1606 года, Москва

Дмитрий сидел за столом в своем кабинете и ковырялся в бумагах – пытаясь понять, как освоить тот подарок, что преподнесли ему англичане. Они не придумали ничего лучше, чем привести в Ивангород весь свой неликвид пиратский. Рабов, то есть, набранных с захваченных испанских, португальских и французских кораблей. А заодно ирландцев, осужденных на рабство за те или иные прегрешения. То же бродяжничество, к слову.

Дорого ли им это стало? Да не очень. В Новом Свете белые рабы худо-бедно продавались, но стоили в несколько раз дешевле черных из-за низкой выносливости. Так что на фоне выставленного англичанам долга, их подача в формате трех кораблей, груженных такими людьми, выглядела очень скромно и бедно. Тем более что действительно дельных мастеров среди них не было. Все шли либо как подмастерья, либо вообще как ученики. Кое-чему научены, да и только. Но Дмитрия это вполне устроило. На фоне общего и острого дефицита любых более-менее вменяемых «рабочих рук» – это был праздник. Конечно, ребят категории «принеси-подай» он мог найти в товарных количествах. А вот все что выше этой отметки уже являлось практически штучным товаром. Особенно в регионах.

Когда их таки доставили в Москву – на них было жалко смотреть: все стоят, кутаются на морозе в изрядно поношенную одежду «не по погоде», пытаясь хоть чуть-чуть согреться. Глаза голодные и измученные.

В тот момент он пожалел, что распорядился снять арест с имущества Московской компании и выпустить заложников. Нет, конечно, никаких монопольных прав англичане больше не имели. Однако в их непростой ситуации – и это выигрыш. Им требовались стратегически важные товары для флота, а царство Дмитрия было одним из очень немногих поставщиков. Пока, по крайней мере. Но что сделано, то сделано. Поэтому царь приказал всех пригнанных отмыть в бане, тщательно прогрев. Накормить. Тепло одеть. Разместить, поставив на довольствие. И опросить – кто что умеет.

Тут-то и пригодился Хосе с теми ребятами, что стояли с Дмитрием плечом к плечу тогда, в 1603 году на подворье Московской компании. Он их не забыл. И когда сам устроился – подтянул за собой. Нельзя забывать помощь, пусть и корыстную. Ее всегда нужно награждать и привечать… Вот эти ребята и заделались порученцами. Прошли – опросили, кто чего умеет, да ведомость составили, которую Дмитрий сейчас и изучал, пытаясь понять, что со всем этим зоопарком делать.

– Государь, – постучавшись, заглянул дежурный.

– Слушаю.

– К тебе графиня Мнишек с отцом на прием просятся вне очереди.

– С отцом? Хм. Он при оружии?

– На виду только шпага.

– Пусть сдаст. А потом приглашай.

Минута ожидания. Сдавленная ругань за дверью. Легкий стук. И вот, слегка взъерошенный дежурный пропускает Ежи Мнишека – крепкого мужчину с сердитым лицом и густой окладистой бородой, черной как воронье крыло. За ним следом вошла Марина с какой-то мягкой, блуждающей улыбкой на губах.

– Государь, – произнес и довольно глубоко поклонился граф, стараясь выразить почтение. А Дмитрий всего по одному жесту осознал – эта «сердитость» просто черты лица, а не какое-то выражение эмоций. Удобное свойство для начальника.