Александр Резников - Не будет мира в Карфагене

– Они вызывают нас, – доложил Сильвий.

– И нас тоже, – откликнулся пуниец, покосившись направо. – Полагаю, мы все сможем принять участие в этом разговоре.

На экранах появился новый персонаж. Он находился в некотором удалении от объектива, поэтому уже знакомые нам участники драмы смогли рассмотреть его мундир и знаки различия.

– Внимание, всем римским и карфагенским кораблям в системе Альфы Базилеуса. Говорит антинаварх Ипсилантиус. Именем Его Величества Космократора приказываю вам немедленно отключить все двигатели и оружейные системы. Неподчинение приведет к немедленному возмездию. Повторяю…

– Пять македонских децирем… – задумчиво пробормотал Аттилий.

– У вас нет ни единого шанса, трибун, – заметил Замабал. – Даже в союзе со мной… ха-ха-ха! в союзе со мной… ХА-ХА-ХА!!!

Все еще смеясь, коварный пуниец оборвал связь.

В пробоинах звездолета по-прежнему свистел ветер.

Военный трибун Клавдий Аттилий Паролон и саран Замабал Карка стояли перед антинавархом Ипсилантиусом, вытянувшись по стойке "смирно", и чувствовали себя провинившимися школьниками.

– Вольно, – скомандовал македонец, оценив их выправку. – Что вы можете сказать в свое оправдание?

– Он первый начал, – похоже, коварный пуниец решил и вести себя как школьник.

Аттилий счел ниже своего достоинства реагировать на подобную наглую и бессовестную ложь.

– Трибун?

Аттилий продолжал гордо молчать. Если понадобится, он засунет в реактор свою левую руку… нет, правую… или даже обе, но этот македонский мерзавец ничего от него не добьется!

– Еще двое классических суток назад вы могли бы поставить меня в неудобное положение, – заявил Ипсилантиус, – но вчера я получил специальное послание из Дельты Пиреуса. Господа, имею честь сообщить вам, что в настоящее время Великая Македонская Космократия находится в состоянии войны с Универсальной Римской Республикой.

– А… – заикнулся карфагенский капитан.

– Суффеты Нового Города уже объявили, что вступают в войну на нашей стороне, – сообщил македонец. – Поэтому в официальном докладе Космократору я сообщу, что римский агрессор вторгся в наше пространство, а наши доблестные карфагенские союзники храбро вступили на защиту… – Ипсилантиус в душе тоже был поэтом. Впрочем, как и большинство его современников-космонавтов, к какой бы из великих человеческих империй они не принадлежали.

– Таким образом…

– Саран Замабал, вы наш гость; трибун Аттилий, вы наш пленник. К сожалению, "Лоно Астарты" получила слишком тяжелые повреждения. Мы не сможет ее отремонтировать или отбуксировать в ближайший порт. Бирему придется взорвать.

Карфагенский капитан всхлипнул.

– "Гнев Юпитера" в лучшем состоянии, но…

– Позвольте мне остаться на моем корабле, – внезапно заговорил Аттилий.

– Ах, эти римляне, – покачал головой Ипсилантиус. – Смерть или слава, честь или жизнь, плен или позор… – македонец запутался и остановился. – Да будет так, трибун. Извините, но ваш экипаж останется у нас. Даже если они пожелают последовать за вами, я не разрешу. Мы не варвары, мы не позволяем нашим пленникам предаваться массовому самоубийству. Я достаточно насмотрелся на это безумие во время последней войны с нипонтийцами.

– Нипонтийцы выиграли эту войну, – между прочим заметил Аттилий.

– Нипонтийцы проиграли, что бы там не утверждала ваша республиканская пропаганда.

– Они выиграли! – гордо вскинулся трибун. – Они потерпели поражение на поле битвы и потеряли независимость, но сохранили культуру и традиции! Они сохранили честь! Так будет и с Римом! Вам никогда его не сломить! Миллионы граждан Республики…

Антинаварх изобразил на лице страдальческое выражение и закрыл уши; пуниец Замабал последовал его примеру.

"А ведь я честно выиграл это сражение", – подумал Аттилий, когда его трирема покинула орбиту и принялась разгоняться в направлении Альфы Базилеуса. – "Я разбил пунийцев и заставил их капитана признать поражение. Если бы не македонцы… Тупые македонцы".

Тупые македонцы приняли "Гнев Юпитера" за обычный космический корабль римской постройки. Они подумали, что трирема с Аттилием на борту без остатка сгорит в хромосфере оранжевой звезды.

Как бы не так.

Древние эллины знали только шесть планет Солнечной системы, получивших имена величайших греческих богов. Александрийские астрономы позднейших времен добавили к ним еще две. Поскольку их религия к тому времени претерпела целый ряд значительных трансформаций, эти новые миры были названы в честь людей, пусть и божественного происхождения. Седьмой планете придворные льстецы дали имя Антиоха (тринадцатого или четырнадцатого по счету). И как угадали! Подобно своему царственному тезке, зеленый газовый гигант проводил все свое время, лежа на боку. Восьмая планета была названа Александром, а ее спутники – именами друзей и полководцев Александра. Самый большой спутник, как и в жизни, получил имя Гефестиона. Впрочем, возведенный на нем город (если можно назвать городом военную крепость на десять тысяч человек) был снова назван в честь великого македонца – Александрия Космическая.