Евгений Лурье: Проклятие Мафусаила

— Замерз, что ли? — спросил лысый.

— Не без этого.

— Сейчас мы тебя согреем, — подал голос сержант с переднего пассажирского места и покрутил регулятор климат-контроля.

Арчи весь напрягся, опасаясь подвоха. Машина тронулась, но никто на пассажира не набросился. Что, впрочем, не означало, что этого не произойдет в любой другой момент. Расслабляться было рано.

— Слушай, — заговорил сержант, не поворачивая головы. — Что-то я у тебя мобильника не нашел. Опять странно…

Пользоваться мобильниками Шеф запретил в первую очередь. По ним легче всего отследить, говорил он.

— Ничего странного. Просто его у меня нет.

— Вот я и говорю, что странно, брат! У всех мобильники есть, а у тебя — нет. Непорядок!

— А зачем он мне. Живу я один, звонить некому.

— А подруге?

— Вы что, господин сержант! У нее телефон муж проверяет!

— И то верно, понимаю.

Машина свернула с проспекта, покрутилась немного по двору и остановилась возле подъезда Арчи. Неужели даже деньги не отберут? Едва оттаявшими руками он толкнул дверь наружу.

— Впредь будь осторожнее, Арчибальд. Аллах его знает, что может ночью в парке случиться.

Арчи почти вылез наружу, но тут замер. Аббасов не оборачивался и то ли делал вид, то ли действительно что-то настраивал в рации.

— Спасибо, что подвезли, — наконец сказал молодой человек.

— Проваливай уже, — буркнул водитель, а лысый промолчал.

Так, а теперь торопиться не нужно. Арчи медленно поднялся по ступенькам подъезда. Ему всегда было интересно, как это можно ощущать чей-то взгляд затылком. Похоже, теперь он узнал это чувство. Или нервы разыгрались?

Лифт не работал третью неделю. Когда Арчи остановился на своем седьмом этаже, вцепившись в перила, сердце колотилось, кажется, где-то между барабанными перепонками. И от волнения, и от физического напряжения. Восстановив ровное дыхание, он открыл дверь в квартиру, вошел и сразу же запер оба замка. Включать свет не стал, а, как был в ботинках, протопал на кухню, не обращая внимания, что оставляет за собой грязные следы. Из-за занавески осторожно выглянул во двор. Занесенная снегом детская горка, сломанные качели, забавный сугроб на месте скамейки и припаркованные драндулеты соседей. Патрульной машины не было.

По-прежнему в темноте Арчи прошел на противоположную сторону квартиры в комнату, прижался лбом к холодному оконному стеклу, но и на улице не увидел ничего подозрительного. Только на ветру трепыхался растянутый над проезжей частью баннер социальной рекламы «Хочешь увеличить срок дожития? Выбирай 48-часовую рабочую неделю!».

Налетев сослепу на кресло на колесиках, Арчи повернул его и сел, расстегнув куртку. Пальцы до сих пор не отошли с мороза. Дрожали. Он ткнул ногой в паркет и подкатился к рабочему столу. После щелчка по клавиатуре монитор осветился. Новых сообщений не появилось. Арчи уже занес руки, чтобы набрать сообщение Профессору и Шефу, но всерьез задумался, стоит ли поднимать панику из-за необоснованных подозрений. Теперь он уже не был уверен, что ему не послышалось, будто сержант упомянул парк. У Аббасова же имело место специфическое произношение. Но и оставлять совсем без внимания этот эпизод не следовало.

«Деток уложил. Оставил дежурный свет», — наконец отправил в чат Арчи. Чуть помедлил и добавил: «По дороге встретил волков, крутились недалеко. Чуть не покусали». Профессор напечатал почти сразу: «Взяли след?». «Не уверен, не думаю». «Отбой, думатель! Отдыхай пока, — появился Шеф. — Сами разберемся».

Много раз Арчи представлял, что о лаборатории становится известно правоохранительным органам. Шеф с самого начала предупредил, что рано или поздно это произойдет обязательно и нужно всегда держаться наготове. Вопрос лишь в том, чем жандармы смогут поживиться. «Для тебя, парень, главное — не попасть им в руки на месте, — сказал Шеф. — Отходные пути будут. За это можешь не беспокоиться. Обещаю». Арчи всегда сильно нервничал, вспоминая эти слова дяди. Время от времени на него нападали приступы паники, когда он представлял, как люди в бронежилетах и черных поблескивающих шлемах заламывают ему руки, а потом бросают в «одиночку» или, — что еще хуже, — в камеру, где битком сидят азиаты. Точно также он дрожал весь первый год, пока возил в холодильную камеру каталки с телами клиентов.

«Не забивай голову ерундой! — повторял Шеф. — Это их выбор. Вполне осознанный. Никто их не заставлял. Думаешь, им лучше жить своей жалкой жизнью? Мы им помогаем уйти счастливыми. Понимаешь, дурья твоя голова?!».