Билли-Боб Торрентон: Ошибка записи

А спустя две недели в полицию Лиона обратился... Анри Ван Дорн. Настоящий, предъявивший - в отличие от недавно отпущенного арестанта - подлинный французский паспорт, который он нигде не терял. Загорелый, обросший, с накачанными мускулами. На француза он, правда, на присланных Дрейку фотографиях не слишком походил и Вилли сильно подозревал, что звали его когда-то иначе - как много кого из бывших легионеров. Во всяком случае, зарабатывал тот на жизнь в одной из частных военных компаний, а поскольку "трудиться" приходилось в основном далеко за пределами Франции, то командировки его редко бывали короткими. Так вот, Ван Дорн обнаружил, что в его отсутствие в его доме кто-то жил. И с изумлением узнал от соседей, что это был он сам, только выглядел... немного иначе. Да и вел себя вежливее обычного. Здоровался, например. Некоторые из соседей даже предположили, что это брат хозяина дома, а не он сам. Дрейк, получив сообщение от французского коллеги, не поленился съездить в Лион и обнаружить, что при всем внешнем сходстве "Генрих", которого ему пришлось отпустить, и Анри Ван Дорн из Лиона - это два разных человека. Словно братья-близнецы из старой криминальной комедии, один из которых грабил банки, а второй преподавал в университете.

Куда подевался "Генрих", выяснить не удалось, как и то, почему отпечатки пальцев совпали. Выданные ему документы нигде не предъявлялись. Зато выяснилось другое - полицейский эксперт прихватил из вещей подозреваемого вещицу, похожую на диктофон. Поскольку следовало проверить, не вел ли тот запись на секретном объекте, изъятие разрешили. Правда, включить устройство эксперт почему-то не смог, а когда задержанного отпускали, отсутствовал на службе - приболел. "Генрих" же, когда его освободили, не стал устраивать скандала из-за диктофона. А что тот остался в руках полиции, стало известно, лишь когда обнаружился настоящий Ван Дорн, который своим его не признал.

Следователь подвинул к себе диктофон. Красивая штучка. Он нажал наугад несколько кнопок - никаких символов или надписей на корпусе не было, кроме названия фирмы-изготовителя (при этом у знакомых ему изделий этой марки логотип был выполнен совсем другим шрифтом), и вдруг на темной панели загорелся зеленый огонек. В списке, всплывшем на небольшом экранчике, значился только один файл.

Вилли нажал кнопку, напротив которой на экране тускло высветился символ, похожий на треугольник. Спрятанный в корпусе динамик ожил и послышался слегка искаженный, но все же узнаваемый голос "Генриха".

- ...Само собой, никакой я не Генрих - ни по паспорту, ни по рождению. Но ведь как-то тебе надо ко мне обращаться? Так что пусть будет Генрих. Все ж лучше, чем... Впрочем, неважно. Ты все еще хочешь услышать мою историю?...

Раздался тихий писк - запись закончилась. Вилли Дрейк долго смотрел на затихший диктофон, потом вздохнул, прекрасно понимая, что эту запись лучше никому не показывать, как и само устройство. Потом спрятал в сейф - кто знает, вдруг однажды "Генрих" все-таки вернется за ним?

Альберт наверняка уже забыл бы о "Генрихе", если бы не вещи, оставленные тем пять лет назад в подтверждение своих слов. Они были последними доказательствами самого его существования. Ни фотографии, ни номера банковского счета, ни строчки в телефонном справочнике. А год назад еще и дом, в котором "Генрих" жил, пошел под снос при прокладке нового шоссе. Все, кто хоть раз видел этого человека, разлетелись по стране и, скорее всего, вычеркнули его из памяти. Да и что они могли сказать, кроме того немного, что уже сказали?

Забавно. К чему он об этом вспомнил сейчас? Годовщина-то не сегодня, месяца через два, да и зачем такое отмечать? Сегодня - обычный рабочий день, мало отличающийся от предыдущего. Впрочем, можно считать, что он даже удался. Не опоздал, не подвернулся под горячую руку шефу, всех, кого надо было, успел обзвонить и уговорить, никому не пришлось говорить "нет", зато получилось в перерыве перекинуться парой фраз с Майей - симпатичной брюнеткой из отдела рекламы, с которой познакомился у кофейного автомата два месяца назад. За это время они пересекались в коридорах от силы раза три, так что этот короткий и ничего не значащий разговор вполне тянул на событие недели.

Уже вечером, на выходе из здания снова заметил Майю и улыбнулся ей, та улыбнулась в ответ, но лишь одними глазами. Рядом с ней шла тощая девица из ее отдела, и явно на что-то жаловалась. Сразу же стало ясно, что проводить Майю не получится - тощая еще только набирала обороты. Оказавшись снаружи, он влился в людской поток, движущийся в сторону метро, и сразу потерял девушек из виду.