Шимун Врочек - Вся сказка Маугли

– Спокойно, – говорит Филипенко. – Спокойно, боец. Сорок первый. Ты дома. Что видел?

– Женщину видел, – говорит Бисеров. – С коляской. Только она, кажется, меня испугалась.

У Филипенко застывают губы.

– С коляской? Красивая?

Сержант внезапно успокаивается. Откидывает голову, смотрит в потолок. Там покачивается на шнуре электрическая лампа. А еще выше, по бетонному перекрытию, идут силовые кабеля.

– Иди ты знаешь куда, – говорит Бисеров и отворачивается.

– Знаю, – говорит Филипенко.

1942, февраль

– Ви хайст дизэс дорф? – спрашивает младший сержант Бисеров. Слова затвердевают, едва вылетев изо рта. Зубы онемели и звонкие; кажется, на них даже эмаль застыла. Пар дыхания липнет на ресницы.

– Как называется это село?

Бетонная стена лаборатории перед Бисеровым небрежно выкрашена белой водоэмульсионной краской. Или залита слоем глазури, как пасхальный кулич – в зависимости от воображения смотрящего. В животе у Бисерова урчит, так что за свое воображение сержант может быть спокоен. Вообще, это обманка: иней и потеки льда поверх облупившейся бежевой штукатурки, но выглядит... сладким.

Леденец, думает Бисеров. Потом говорит:

– Зи браухн кайнэ анкст цу хабн. Бальт комт ди рётэ арме.

Что в переводе означает: «Вам нечего бояться. Скоро придет Красная Армия». Сержанту не нравится немецкий – говоришь, словно булыжники жуешь. Но слова правильные.

Тем более, что к фрицам Красная Армия уже пришла. Поздно бояться.

– Повторяешь? Молодец.

Бисеров выпрямляется и видит на крыльце старшего политрука Момалыкина, Оки Басаровича.

– Вольно, – говорит Момалыкин. – Валя, слишь, ты утреннюю сводку слушал? Что там?

Бисеров рассказывает. Упорные бои в направлении Дрездена, наши войска форсировали Одер и закрепились на западном берегу. Несмотря на ожесточенное сопротивление противника, взяты и освобождены города: Мюнхеберг, Эркнер... Бисеров перечисляет еще с десяток и заканчивает победно: важный стратегический порт Пиллау!

Слегка озадаченный таким подробным отчетом политрук говорит:

– Э… спасибо.

Потом говорит:

– Война, слишь, скоро кончится, Валя. А мы с тобой здесь сидим. Обидно. Возьмут наши Берлин – и нет войны. Приедут домой, скажут: чего ж ты, Оки Басарыч, красный кавалерист, совсем Гитлера не бил? Где ты был, Оки, спросят? А мне даже, слишь, ответить нечего! Э, да что тут скажешь? Уфалла!

Политрук в сердцах машет рукой.

Среди ребят ходят слухи, что в гражданскую Момалыкин был заместителем самого Буденного. Так или нет, Оки Басарыч – это нечто особенное. Одни усищи чего стоят. И короткая неуставная папаха из шкуры барашка.

– Я пойду, Оки Басарыч? То есть… разрешите идти!

– Иди, Валя, – говорит старший политрук и вздыхает. Усы от этого качаются, как еловые лапы.

2005, март

Снег падает вниз – плотный, налитый водой. С влажным шлепком разбивается о карниз. Гуля даже не поворачивает головы. Нет, Георгий не проснулся. Наверное. Все равно.

За окном – ранняя оттепель, солнце.

И птицы. Айгуль слышит их щебет – весенний и бодрый. На коленях у неё лежит раскрытый журнал. Фотография девушки в бикини, надпись гласит «Festei». На соседней странице – гороскоп на март. Знак: Водолей.

Пауза.

Трубка зажата в руке – холодный пластиковый кирпич. Слова бьются в нем, закипают прозрачными пузырями: займись собой, займись, тебе уже не двадцать и даже не двадцать пять, у тебя ребенок, ты о нем подумала? подумай, да-да, я понимаю, что мальчику нужен, да, не надо опускать руки, нет, нет, да, не болеет, деньги вышлю, спасибо, я отдам, ничего, ты же знаешь, приезжай, сейчас не получается, ты же моя мама, я твоя…

Айгуль сидит, погрузившись в серое безмыслие, зафиксировав себя неподвижно, словно больную ногу в гипсе. Я так устала, думает Гуля. Трубка в руке истекает пузырями.

– Не обижайся. Ты меня слышишь? Алло, алло!

1942, февраль

От нечего делать Бисеров тщательно мнет желтую газетную бумагу, потом разглаживает и читает:

«Деритесь, как львы!

В радостные дни наступления Красной Армии мы хотим передать вам весточку о нашей победе на трудовом фронте. Колхозы и совхозы Узбекистана вырастили в этом году невиданный урожай и сдали государству на 6 миллионов пудов больше хлеба, чем в прошлом году. Все для фронта, все для победы! – с этой мыслью живет и работает весь узбекский народ.

Деритесь, как львы, славные воины-узбеки!»

Когда сержант, наконец, вываливается из теплого отхожего места, звучит твердый командирский голос: