Ма. Лернер - Другая страна. Часть 2

— Да, — отвечает она смущенно, — я тут на днях Иордану воспитывала… Ну, знаешь, как обычно говорят, не будешь слушаться, оставлю тебя тете Анне…

— Нашла чем пугать, она только довольна будет с Яиром остаться.

— Да, но Аня на меня так посмотрела…

— Есть как раз хорошая история про знание языков, — вмешался Дан. — Я сейчас заканчиваю виллу для нашего генерала ВВС, ну вы знаете… Приехал он поздно вечером посмотреть что ему там построили. Все рабочие уже ушли, один сторож остался. С Яковом, который из Румынии, все знакомы? Сложно не знать человека в деревне на 500 домов.

Выглядело это так… Он, естественно, хозяина никогда не видел. Сидит, бдительно охраняет имущество. Приезжает непонятный мужик и что-то хочет. Яков, ему сначала на румынском, а потом на идиш поясняет, что нечего тут ходить. Мужик что-то говорит на иврите. Яков ничего не понял и на всякий случай берет в руки лопату и внимательно смотрит, куда бить надо, если тот полезет на охраняемый объект. Тот снова что-то говорит непонятное на государственном языке. Кто ж ему виноват, что Яков второй год как из Румынии и, вместо того чтобы учить иврит, вечно где-то работает, чтобы кормить своих пятерых малолетних и больную жену. Тут Яков не выдерживает и посылает его во все дырки. Мужик выслушал, повернулся и ушел. Утром звонит мне и такой обидой говорит: «Если я из Ирака, это еще не значит, что я вашу русско-идишскую ругань не понимаю. Сам кого хочешь послать могу!

— Что, устали? — спросил я у последней клетки. — Ну, все посмотрели? Понравилось? Вот и хорошо, пойдем посидим, мороженное поедим.

— Кажется, тебе уже будет не до мороженного, — сказал Дан, глядя мне за спину.

Я обернулся. Там в нашу сторону двигался молодой лейтенант, целеустремленно заглядывая в лица людей. Лицо знакомое, похоже, действительно за мной.

— Сейчас проверю, подождите.

— На, возьми ключи от машины, — сказал я вернувшись. Отвези детей домой. Да не знает он, что случилось, срочно вызывают и все. Позвонили домой, Аня сказала, где мы. А ты, думал, на моей должности и в отпуске из-под земли достанут.

Исер Харэль кружил по кабинету как зверь в клетке.

— Сегодня, 26 июля, на митинге в Александрии, при огромном стечении простого народа, Насер объявил, что отныне Компания прекращает свою деятельность, Суэцкий канал национализируется и становится собственностью народа Египта. Никто не ожидал такого шага. По нашим данным, практически все египетское руководство было против конфликта с англичанами. Ситуация предельно острая. Премьер-министр хочет получить от нас — военной разведки, и от Мосада конкретные рекомендации об Израильских возможностях и действиях.

Когда три года назад, Харэль меня неожиданно пригласил занять пост начальника отдела по изучению информации и разведданных, я был очень удивлен. Мне вполне могли предложить пост оперативного офицера округа, но вот такое… Можно было только вспомнить уверенность Омера, про его не ошибающегося начальника. Так что я подумал и согласился. А почему, собственно, нет. Самому интересно.

При первом знакомстве он производил странное впечатление. Очень маленький, не любящий легкомыслия или шуток даже в самой безобидной форме. У него совершенно отсутствовало чувство юмора. И он искренне считал, что ношение галстуков — признак декадентства, и отказывался иметь даже один. Впрочем, в этом он был не одинок. Отсутствие вкуса в одежде — это остатки левосионисткого воспитания. Министр или миллионер в шортах и сандалиях, в мятой рубашке — нормальный образ израильтянина. Когда таких видят за границей, у них совершенно непроизвольно глаза лезут на лоб. Видишь на улице хорошо одетого, в галстуке и пиджаке — будь уверен, что он приехал из Германии. Еще иногда из Союза, не из царской России, те были все воспитанные, как советские комсомольцы в 20-х. Но советские попадаются редко, последние приехали в 1948году и мы много лет не имели дипломатических отношений. Поведение Хрущева стало приятной неожиданностью. Сначала Югославия, потом Израиль. Но выпускать, даже родственников, советское начальство пока не очень стремятся.

Исер очень старался быть для своих сотрудников не просто начальством, но и другом, наставником и, разумеется, высшим авторитетом. Каждый мог прийти к нему в любое время дня и ночи со своими проблемами. Сотрудники отвечали ему нерассуждающей преданностью. Слепой веры в авторитет начальника у меня не вышло. На первых порах, мы с ним изрядно ругались. Он не очень понимал смысл техники вроде вычислительных машин и, будучи прекрасным организатором, не умел долго сосредотачиваться на одной проблеме. Идеи из него сыпались, как из дырявого мешка, людей он оценивал очень точно, но быстро остывал, если требовалась кропотливая работа.