Михаил Маришин - Звоночек 4

— Но послушайте, товарищ Сталин! — воскликнул я, почти отчаявшись, — Мы всё равно не сможем быстро построить корабль в сто тысяч тонн. А когда он будет готов — он уже устареет! Давайте, хотя бы, раз закладка линкоров абсолютно необходима по политическим мотивам, не будем зарываться и замахиваться на гигантов. Давайте предъявлять к линкорам умеренные требования, чтобы с ними могла справиться наша судостроительная промышленность. Что говорил Кузнецов? Допустим, авианосцы не играют. Ночь, север, шторм или ещё какая причина. У нас будут хорошие торпеды. Но, как сказал нарком ВМФ, дистанция их эффективного применения меньше максимальной дальности стрельбы тяжёлых орудий в случае атаки на нас, и совсем мала, если мы преследуем противника. Значит, во-первых, противника надо соблазнить атаковать нашу эскадру. Задача не слишком сложная, учитывая то, что мы в ближайшее время будем уступать в числе любому противнику, даже немцам или французам. Другое дело — качество. На линкор с 12-ю 457-миллиметровыми орудиями могут и поостеречься полезть. Нужно что-то попроще, чтоб врагу и не страшно было, и трофей, в случае победы, был бы соблазнительный. Тогда враг будет нападать на нашу, кажущуюся слабой, эскадру. Но это значит, что кормовые башни его кораблей не смогут действовать. Минимум, половина стволов попросту не сможет стрелять. У американского линкора 12 16-тидюймовых пушек? А в нос бьют только шесть! А если пятнадцать стволов? Всё равно в нос бьют только шесть! У итальянцев 5–6 стволов, у англичан 4–6 стволов, лучше всех у французов — 8 стволов. У нас тоже стоит задача сблизиться на дистанцию уверенного торпедного залпа, чтобы у наших «рыбок» был достаточный запас хода на догон после захвата цели. Следовательно мы тоже пойдём вперёд и тоже не сможем задействовать половину артиллерии! В случае лёгких крейсеров — деваться некуда. Универсальная артиллерия должна иметь круговой обстрел. А вот в случае линкора от кормовых башен при такой «галерной», а не «линейной» тактике можно смело отказаться. Кроме этого, теперь не надо защищать от огня врага оба огромных по площади борта. Снаряды будут прилетать только со стороны носа. Потребность в площади толстого бронирования снижается. За этот счёт можно нарастить палубную броню. И, конечно, имея в виду «атомный» фактор, весь линкор в целом должен быть бронирован, как я ранее уже говорил. Вот такой, «умеренный» линкор, не более чем с 6-ю 457-миллиметровками, 30-узловым ходом, хорошо бронированным «лбом», водоизмещением примерно в 50 тысяч тонн, очень хорошо подходит для нашей торпедной тактики в виде стойкой к артогню врага приманки и с ним гораздо проще справится наша промышленность, нежели чем с огромным 100-тысячетонным монстром. И для него не нужно 30 тысяч тонн немецкой толстой брони! Ведь львиную долю его брони мы можем и сами изготовить! Прошу разрешить сократить закупки бронеплит, минимум, втрое!

— Хорошо, товарищ Любимов, мы обсудим с товарищем Кузнецовым ваше предложение, — выслушав меня без каких-либо эмоций, сказал Сталин. — До вашего отъезда в Германию решение будет принято. Пригласите пожалуйста товарища Кузнецова, а сами можете быть свободны.

Что ж, я сделал всё, что мог…

Домой я добрался, когда все, кроме тревожащейся за мою ногу Полины, уже спали. Грачик, повечеряв вместе со мной, тоже ушёл к себе, а следом и я, сняв на ночь повязку с помощью жены, отправился на боковую.

С утра, несмотря на воскресный день, всё повторилось. На этот раз работали с артиллеристами и представителями автотракторной промышленности. Внезапно выяснилось, что от ГАБТУ делегацию возглавляю тоже я, по совместительству с общим руководством. Пока всё разгрёб — дома был почти к полуночи. И так всю неделю! Химики, нефтянники, электротехники, радиоэлектронщики, металлурги и даже медики! Всех и не перечислишь! Дошло до того, что на вокзал, чтоб сесть в берлинский поезд, я уезжал тоже из Кремля, а чемодан мне собирал, с помощью детей, Грачик.

За белым, изукрашенным ледяными узорами окном купе — мороз. И не скажешь, что первый день весны. Конечно, до крещенского ему далеко, но всё ж минус пятнадцать. А внутри, несмотря на открытую настежь дверь — духотща. Табачный дым слоями плавает. Хоть и набились сюда ко мне только старшие групп, но половина из слушателей всё равно в коридоре стоять осталась. Стол заставлен стаканами с недопитым чаем, поэтому инструктаж сейчас устный, показывать можно, разве что, на пальцах. Говорю не стесняясь, подслушивать здесь некому, весь вагон «посольский», как и два соседних. К тому же, за нашу всестороннюю безопасность отвечают сработавшиеся в Польше чекисты Судоплатов и Панкратов. Первый за контршпионаж, а вот второй — бережёт наши тушки. Людей с ними достаточно, не пропадём.