Юрий Нестеренко - Юбер аллес (бета-версия)

Фридрих вышел из здания аэровокзала и направился к стоянке такси.

Под ногами хлюпала печально знаменитая соленая слякоть, разъедающая и обувь, и шины автомобилей. Упорство, с которым московские власти применяли именно этот реагент, достойно пополняло коллекцию аргументов в защиту тютчевского тезиса. С неудовольствием думая о заляпанных ботинках и брюках, Власов подошел к выстроившимся в очередь бежевым "Опелям" и взялся за дверцу крайнего из них.

Таксист в ожидании клиентов жевал бутерброд, запивая его чаем из термоса. Фридрих опустился на заднее сиденье справа, наискосок от шофера, и, поймав его вопросительный взгляд в зеркале, назвал адрес в Трубниковском переулке. Водитель кивнул, не прекращая своего занятия. Власов немного подождал, слушая, как мягко урчит на холостых оборотах двигатель и прихлебывает чай таксист.

- Может быть, мы все-таки поедем? - потерял терпение Фридрих.

- Не беспокойтесь, господин, - ответил шофер, громко сглотнув, - я ж счетчик не включил еще.

- Я понимаю, - произнес Фридрих очень вежливо, - но дело в том, что я спешу.

- Сейчас поедем, - заверил водитель, откусывая от бутерброда. Власов подумал, не пересесть ли в другое такси, но пассажиры, прибывшие тем же рейсом, уже разбирали соседние машины. Так можно остаться и вовсе без транспорта...

Власов заметил, как в соседнее такси садится старик в наглухо запахнутом черном пальто. В старике было что-то неправильное, раздражающее - Фридрих попытался понять, что именно, но так и не понял. Решив, что в нём говорит зависть - соседняя машина, громко бибикнув, уже тронулась с места - он рассудил, что пара минут и в самом деле ничего не решают, подавил усилием воли нарастающее раздражение и принялся от нечего делать разглядывать таксиста и внутренность кабины. В конце концов, это был первый местный житель, которого он увидел за пределами аэропорта.

Шофер был уже немолод - лет пятидесяти пяти; своей шарообразной лысой головой, да и всей упитанной комплекцией, он вызывал устойчивую ассоциацию с колобком из русской сказки. На лысине блестел пот - должно быть, от горячего чая - поэтому кожаная кепка, фирменный атрибут московских таксистов, лежала поверх приборной панели. Впрочем, Фридрих знал, что у молодых таксистов эти кепки уже не в моде. О том, что машина принадлежит ветерану, говорил и вырезанный из газеты портрет, приклеенный к стеклу. Фотография давно выцвела, и при неярком внутреннем освещении кабины Власов не мог различить черты, но он знал, кто там изображен. Кумир русских шоферов: когда-то в Москве трудно было найти грузовик, такси или автобус без этого лица на ветровом стекле. В 1961 году Юрий Гагарин для многих в России стал символом возрожденной национальной гордости. Еще бы - первый русский, ставший чемпионом мира в гонках "Формула-1"! И где - в самом сердце Райха! А вот гоночная трасса, выстроенная в родной Москве, стала для него роковой. Его гибель во время Гран При 69-го оплакивала вся страна...

- Двадцать первый, ответьте диспетчеру, - ожило вдруг переговорное устройство.

- Двадцать первый на связи, - водитель поспешно сглотнул остаток бутерброда.

- Михалыч, свободен? Тут вызов в Кунцево...

- Нет, занят. Клиента из Внуково везу. До Трубниковского потом.

"Везет, как же!" - зло подумал Власов, но тут, наконец, таксист покончил с трапезой, убрал в бардачок термос, скомкал промасленную бумагу от бутербродов и, приспустив стекло на двери, выкинул комок на улицу. Фридрих открыл было рот, чтобы возмутиться этим безобразием, но вновь решил сдержаться. "В конце концов, я не дома", - напомнил он себе.

Не дома?

- Домчимся мигом, - сказал водитель, как видно, все же чувствуя свою вину за задержку и надеясь на чаевые. - Сейчас машин немного. Это летом в воскресенье вечером все дороги забиты, не проедешь. Нынче жить-то все хорошо стали, машины, дачи у каждого второго, а дороги остались, как при немц... при дойчах, то есть, - шофер бросил в зеркало короткий опасливый взгляд на собеседника.

- Разве при дойчах были плохие дороги? - усмехнулся Власов.

- Нет, я ж не то хотел сказать, - смешался таксист. - Дойчи нам много чего построили, и дороги тоже... прямой автобан на Берлин, только он к северу отсюда, кольцевая опять же... Только тогда в Москве четыре миллиона жило, а сейчас восемь. И машины тогда были, дай бог, у одного из двадцати. Хорошо хоть, дойчи с запасом строили, а то бы нынче совсем труба.

- Кто же мешает городским властям теперь строить хорошие дороги?