Юлия Иванова - Дремучие двери. Том II

Бумажно порвавшие с нами республики Союза никогда не в силах будут достичь третьей геополитической скорости, чтобы преодолеть притяжение России…

За наш труд мы получаем дары. Первый и главный дар — это вся наша драгоценная земля, которая не отторгла нас, но приняла и приютила. Мы сроднились с ней, мы пропитали её собой, и здесь, в северной половине Евразии, возможна отныне одна только Россия. Другой дар — новые языки и народы, собираемые в новый русский этнос. Мы говорим с небесами на стольких диалектах — какой-нибудь уж точно окажется тем нужным языком, что открывает небесные двери…

Ещё один смысл, недоступный кучным европейцам: русское пространство живо до тех пор, пока на нём обитают люди. Без глаз человеческих мир умирает, и так он подстёгивает нас, что мы не покладали рук, продолжали усердно пребывать в нём: перемалывать целину, бороздить таёжное море, плавать по Северному ледовитому океану, исследовать пустыни и горные пики. Безумные наши планы по развороту северных рек лучше, чем нынешнее полное затишье и прекращение деятельности. Россия должна кипеть, чтоб не замерло её внутреннее движение, не застыли её вены…» /Денис Тукмаков, 1999 г/

Творец, Иегова — СУЩИЙ. Ему важна от нас СУТЬ, а не слова. Быть, а не торчать! Суть Свободы — освобождение от своей падшей природы, от дури, а не разгул дури. Преодоление дури.

На Руси такого «свободного» называли «сбившимся с пути», беспутным, расхристанным.

В этой расхристанной роспади, В этой прокуренной мгле Небом войди в меня, Господи, И укрепи на земле!

/Егор Исаев/

Посеяли «свежие ветры перемен» — пожали злые разрушительные бури из ящика Пандоры. Пресловутый «железный занавес» оказался стенкой сейфа беспредельного зла, которое освободили «реформаторы».

Разделение на функциональном уровне на основе единения — общего служения Целому, Всему. Так человек идёт в пункт Б, при этом все его органы обеспечивают эту ходьбу по-разному, но все вместе ИДУТ.

В Царствии могут жить лишь боги, вмещающие в себя, каждый обнимающий собой весь мир. Сделать бога из себя-полузверя невозможно, но пытайтесь хотя бы идти к Небу. Или ползти вверх. Или хотя бы вглядываться в синь.

Полюбить, избрать Небо, отдать Ему сердце — вот критерий будущего Суда.

Не на плоскости, не вширь возрастает Богочеловечество, а ввысь, вертикально. Всё тот же образ ПИРАМИДЫ. Как ни забавно, даже та советская гимнастическая «пирамида», столь популярная в постреволюционные годы, символизирует не просто некое коллективное восхождение, но и конструкцию, где каждый последующий пласт /поколение/ существует и восходит лишь благодаря сильным рукам и подставленным спинам пласта предыдущего, его готовности протянуть руки и подставить спины и плечи…

Но это не навоз прошлогодней травы, не бессмысленная запрограммированная жертва природного круговорота. Это, пусть наивная, символика того самого ВОЗРАСТАЮЩЕГО ЦЕЛОГО, где равно существуют все, восходят все, где никто не лишний, где без каждого невозможно ВСЕ. Где все живы, все дошли до вершины. Сложнейшая многомиллионная историческая конструкция преемственности поколений, личностей. Здесь по Замыслу Творца живы лишь те, кто успел в пирамиде занять СВОЁ МЕСТО, вскарабкаться до него, чтобы, протянув руки, подставить спину и плечи другим. Которые поднимутся ещё выше.

Избранники, исполняющие предназначение, стоят каждый на своем месте, в своей исторической нише, намертво впаянные в Пирамиду Богочеловечества, которую воскресит Творец в Царствии будущего века. Товарищи, воины павшие, господа хорошие, просто люди добрые! Нет, не пропало ваше дело, ничто не пропало. Никто в пирамиде не будет вычеркнут из Книги жизни.

«Главный тезис всех этих публикаций прост. Европа вступает в эпоху постхристианства и перестаёт быть христианским обществом. В чём это выражается? В том, что интерес к традиционным формам религии постоянно падает. Казалось бы! Вот погиб коммунизм, люди получили доступ к нормальным возможностям исповедания своей веры — и что мы видим в результате? В Западной Германии с 1991 по 1999 гг. число людей, регулярно посещающих храмы уменьшилось /просто-таки упало!/ более чем в два раза: с 14,7 % до 7 %. Менее серьёзно, но неуклонно этот процесс происходил в Италии /сокращение почти на треть/, не говоря уже о Франции, где о церкви и кюре вспоминают только при регистрации браков и конфирмации, Нотр-дам превратился в большой музей-ресторан, куда приходят толпы, жующие гамбургеры и «стиморол», чтобы поглазеть на древние ритуалы. Думается, для этих людей воскресная месса стоит в одном ряду с гаданием на картах и показательным выступлением колдунов вуду. И это подтверждают опросы, опыт общения авторов с представителями католической церкви. Один кюре из Нотр-дама считает, что его храм превратился в бензоколонку, на которой вечно топчется народ, пришедший «подзаправиться». Шведы ходят в кирху по инерции — мол, это единственное место, где можно отдохнуть от повседневности. Британские методисты всерьёз обсуждают вопрос: можно ли принимать в свою общину тех, кто и в Бога-то не верит. И приходят к выводу — можно. Мы все гуманисты. Главное — близость к человеку, а не какое-то там запредельное «дело Господне». Церкви в Западной Европе всё больше напоминают почтовые отделения: зашёл человек, потолкался от кассы к кассе, записочку написал Творцу вселенной — и побежал дальше. Бизнес. Проводить в церкви значительную часть свободного времени? Да вы что! ЭТО НЕ ТО МЕСТО, ГДЕ МОЖНО ЧЕГО-ТО ДОБИТЬСЯ.