Дмитрий Казаков - Высшая раса

Петра грубо ухватили за руки и потащили.

Спустя миг он был развязан, но какую-то выгоду из этого вряд ли смог бы извлечь: руки сдавили словно стальными тисками, и сопротивляться не было никакой возможности.

Зато теперь он мог видеть внутренности чемоданчика. Крышка выглядела обычной, лишь была исписана странными остроконечными символами, зато полость целиком занимала черная пластина, скрывающая внутренности. В ее верхней части шел ряд попарно расположенных колесиков с цифрами, поставленных на ребро, словно в цифровом замке. Всего Петр насчитал восемь пар. Рядом с каждой из них находилась буква. Отметки в каждой паре стояли на нуле.

В середине пластины горделиво расположилась небольшая выемка с иголкой в центре. В самом низу торчала большая черная кнопка.

– Что же, приступим, – сказал Виллигут деловито.

Руку Петра повлекли вперед и указательный палец буквально насадили на иголку. Боли он почти не почувствовал. Затем палец сдавили, и тут-то укол начал саднить.

На верхушке иглы осталась висеть маленькая капелька крови, матово блестя в свете фонарей. Некоторое время она оставалась на месте, словно раздумывая, что делать, а затем скользнула вниз, размазавшись по телу иглы.

Внутри чемоданчика что-то щелкнуло, затем еле слышно загудело. Виллигут удовлетворенно кивнул, и тотчас начали вертеться колесики с цифрами. Правое колесико в каждой паре, как понял Петр, означало единицы, а левое – десятки.

Глаза бригаденфюрера всё больше округлялись. Когда же гудение стихло и колесики замерли, на лице его отобразилось прямо-таки детское недоумение.

– Этого не может быть! – сказал он, потирая лоб. Гауптштурмфюрер, нагнувшийся, чтобы лучше видеть результат, проговорил со смешком:

– Да, похоже, эта штука всё же не работает!

– Не мо… – начал Виллигут каким-то низким голосом и прервался, захрипев.

Взглянув на пожилого эсэсовца, Петр обомлел. Тело немца сотрясали корчи, глаза бешено сверкали, лицо корежило судорогой. Когда он вновь заговорил, то голос был совсем другой, не тот, что раньше, и это невольно внушало ужас.

– Я вижу, – прохрипел Виллигут, в то время как Август ухватил его за плечи, не давая упасть со стула. Один из охранников подхватил прибор, и вовремя. Еще миг – тот свалился бы на пол. – Это город, большой город… В пламени! Вот, вот…

Щелкнули застежки закрываемого чемоданчика, и это, казалось, помогло припадочному немного прийти в себя. Он перестал биться. Но взгляд, направленный в потолок, пугал неподвижностью, а губы двигались словно сами по себе, порождая чужой, глухой голос.

– Да, это Рим… Вот мраморные дворцы, вот Капитолий! Всюду кровь… Я слышу лязг оружия… Сражаются, они сражаются! Воины, чьи кудри блестят благородным золотом… Они врываются в дома, легко убивают изнеженных римлян… А ведет их…

Тут тело старика выгнуло дугой. Гауптштурмфюрер отлетел в сторону. Виллигут вскочил. Горящий его взгляд уперся прямо в Петра, поднятый палец казался острым, как копье. Еще миг, и ударит прямо в горло…

– Он! – крикнул бригаденфюрер, всем телом указывая на капитана. – Их ведет он!

Крик, казалось, исчерпал у бесноватого все силы. Глаза его закрылись, ноги стали подкашиваться, и не поддержи его тюремный сержант, старик точно упал бы. Виллигута усадили на стул, и он довольно быстро пришел в себя.

– Ничего себе, – сказал потрясенный Август. – Кто бы мог подумать?

Он посмотрел на Петра, и тот ощутил в его взгляде какой-то странный интерес, смешанный с уважением.

– Хотя череп, безусловно, арийский, – после недолгого осмотра продолжил гауптштурмфюрер. – Как я сразу не заметил!

– Такое трудно заметить, – прокашлявшись, слабым голосом проговорил бригаденфюрер. – Как в черве рассмотреть бога? Почти невозможно!

– Так ты думаешь, что это сам Аларих? [17] Вождь вестготов, первыми из варваров взявших и разграбивших Рим в 408 году. – в голосе Августа слышалось сомнение, жить которому, похоже, оставалось недолго.

– Несомненно, – кивнул пожилой эсэсовец, поднимаясь со стула. – Великий вождь, первым доказавший, что германцы сильнее Рима! Так что с прибором всё в порядке.

– Похоже на то, – без особого желания согласился гауптштурмфюрер.

– Ладно, – Виллигут закряхтел, чуть ли не в первый раз демонстрируя признаки возраста. – Надо будет поговорить с ним наверху, в более комфортных условиях.

Последовал кивок охранникам:

– Берите его. Но осторожно, без членовредительства.