Дмитрий Казаков - Высшая раса

Обстрел продолжался, и вскоре стало ясно, что противник, пользуясь домами как прикрытием, подобрался почти вплотную.

Последнего приказа полковника в наступающем отряде не расслышали, но самостоятельно приняли решение отходить. Танки, а их к этому моменту уцелело пятнадцать из двадцати, тяжело ворочались, с грохотом круша строения. Слышался треск ломающихся деревьев. Отборно матерились пехотинцы, перевязывая товарищей и одновременно пытаясь следить за окружающим миром. Кто знает, откуда последует очередной выпад противника?

А тот атаковал, не давая передышки. То и дело из клубов дыма и пыли возникали фигуры в серых мундирах, с изящной стремительностью выходили на огневые рубежи и стреляли, стреляли, стреляли. Фаустпатроны у немцев, к счастью, кончились, но и многозарядные «панцершреки» [15] Реактивные противотанковые ружья. делали свое дело исправно, поражая лишенные маневренности танки. Сами же солдаты с реактивными ружьями перемещались столь проворно, что обстрелять их не всегда успевали даже автоматчики, не говоря уже о танкистах.

В один момент пораженными оказались сразу два танка. Сдвоенный взрыв ударил по ушным перепонкам, и сразу же немцы пошли в массированную атаку. Замелькали серые мундиры, послышался треск автоматов.

Согласованный отпор удалось оказать лишь в первые мгновения, затем бой рассыпался на короткие схватки, в которых немцы (не совсем понятно, почему) имели значительное преимущество.

Они, конечно, тоже несли потери, но совсем небольшие, а советская пехота довольно быстро полегла вся, до последнего человека.

Два танка ухитрились, натужно ревя моторами, выбраться из окружения. Но с того места, где должен был располагаться резерв и командование, по ним тоже начали стрелять, к счастью только из ручного оружия.

Командиры танков ринулись на прорыв. Разогнали эсэсовцев выстрелами из пушек, раздавили несколько минометов и с максимальной скоростью понеслись по шоссе, ведущему на восток, к Санкт-Пельтену и дальше – к Вене.

Верхняя Австрия, замок Шаунберг

26 июля 1945 года, 11:03 – 12:57

Ночь в подземелье была страшной. Спать, лежа на холодном сыром полу, было бы равносильно самоубийству. Пришлось отдыхать, сидя у стены, тесно прижавшись друг к другу. Так получалось немного теплее. Для естественных потребностей предназначалась дыра в полу в одном из углов. Со связанными руками спускать штаны было не очень удобно, и приходилось пользоваться помощью товарищей. Пить пленникам не давали, и к утру их начала мучить жажда.

Петр уснуть не смог. После допроса болели все внутренности, хотя синяки, да и то не особенно большие, остались только на лице. Но стонала, жалуясь на судьбу, печень, ныли почки, в животе не проходила резь, а в сердце время от времени вонзались раскаленные иголочки.

Новый день давно уже наступил, судя по ощущениям организма, но в подземелье оставалось всё так же темно. Ни единого лучика не проникало сюда с поверхности.

Воду всё же принесли, в чем-то вроде тазика. Сержант-тюремщик, сопровождаемый двумя автоматчиками, поставил его на пол и отступил, надеясь полюбоваться, как русские скопом кинутся к воде, пихая и отталкивая друг друга. Но немца ждало жестокое разочарование.

– Подходить по списку и не толкаться! – скомандовал Петр. – И по три глотка! Ахметгалиев – вперед!

Низенький татарин проворно поднялся и засеменил к тазику. За ним встал, помня свою очередность, Борисов. Петр знал своих солдат и верил, что у них хватит терпения и стойкости.

– Доннерветтер! – выругался нацист, не получив желаемого удовольствия, и покинул подвал. Вновь стало темно. Слышались лишь шаги, нетерпеливое дыхание, а затем легкий всплеск, когда очередной солдат припадал к воде.

Петр помнил список разведчиков наизусть и выкрикивал фамилии одну за другой. Сам подошел к воде последним.

Тазик пах отвратительно. Скорее всего, ранее из него поили свиней. Но на вкус вода показалась слаще изысканных напитков, что подают в лучших ресторанах. На долю капитана досталось всего два глотка.