Дмитрий Казаков - Высшая раса

– Молчите, оберстгруппенфюрер, – в голосе Хильшера слышалась плохо сдерживаемая ярость. – И садитесь к нам!

Скрипнул стул под тяжестью непокорного генерала. Прозвучала команда:

– Всем повторять за мной!

Верховный арман затянул гимн-обращение к Господам Земли, призывая их прийти на помощь служителям своим в трудный час и отвести от них вражеское оружие.

Виллигут повторял слова механически, закрыв глаза. Он прекрасно понимал, чего хочет Хильшер, но разум, напуганный мощью бомб, отказывался поверить в то, что вполне реальные самолеты можно остановить с помощью силы сверхъестественных существ.

Песнопение тянулось, словно ленточный червь. Сверху доносились глухие разрывы, с потолка начала осыпаться побелка. Виллигут ощутил ее почти невесомое прикосновение ко лбу и волосам.

Призыв закончился, и бригаденфюрер открыл глаза. Хильшер, подняв правую руку к потолку, быстро рисовал в воздухе руны, одну за другой. Виллигут успел лишь сосчитать, сколько их было – восемь, но не уловил общего смысла заклинания, когда верховный арман сделал движение, словно толкая что-то вверх, сквозь земную толщу…

Лицо Хильшера блестело от пота, ярость в глазах сменилась тусклым выражением усталости.

– Вот и всё, – сказал он.

Наверху царила тишина. Не было слышно больше звуков бомбардировки. Словно советские самолеты исчезли, распались на части, повинуясь рунной магии.

– Идите, Август, посмотрите, что там, – сказал Карл Филер властно.

– Почему я? – взвился доктор Хирт.

– Вы самый младший, – улыбнулся Хильшер. – Идите.

Скривившись так, словно его заставили есть мацу, Хирт поднялся и вышел. Но не прошло и пяти минут, как хлопнула дверь и он появился вновь в сопровождении штандартенфюрера Янкера.

– Они улетели, – сказал комендант замка Шаунберг. – Можно подниматься.

– Всё сработало! – победно улыбнулся верховный арман. – Теперь русские свиньи не смогут бомбить нас!

Разрушения оказались не так сильны, как можно было ожидать. Несколько воронок, похожих на большие норки муравьиных львов, во дворе, обрушившаяся башня да поврежденное левое крыло центрального здания. Убито было десятка полтора солдат, из тех, кто не успел укрыться в первые мгновения.

– Да, крепко строили наши предки, – сказал Виллигут с благоговением, поглаживая стену с хорошо видным следом от большого осколка. – Через сотни лет после создания замок еще на многое способен!

– Воистину так! – ответил бригаденфюрер Беккер, и глаза на его худом лице фанатично сверкнули.

Верхняя Австрия, окрестности замка Шаунберг – замок Шаунберг

4 августа 1945 года, 22:31 – 5 августа 1945 года, 3:52

Погода начала меняться еще в середине дня. Самолеты, бомбившие замок, как-то быстро улетели, и, словно на смену им, с севера нагнало серых, плоских туч. Они обложили небосвод, погребя солнце под пухлыми полупрозрачными телами. Над Дунаем повис тревожный сумрак, и бомбежек больше не было.

К вечеру все следы стоянки маленького отряда были уничтожены. Кострище забросано землей, мусор зарыт, нарубленный лапник раскидан. Внимательный глаз, конечно, определит, что здесь были люди, но для остатков специальной разведывательной группы это, скорее всего, будет уже не важно.

Перед самым выступлением Петр собрал солдат.

– Я понимаю, что многие из вас ранены, – сказал он. – И вести с собой тех, кто не чувствует сил, я не могу. Кто хочет, может остаться у входа в подземелье и дожидаться нашего возвращения.

– Нет уж, товарищ капитан, – сказал тот боец, у которого было оторвано ухо. – Хотите нас дезертирами сделать? Мы все с вами пойдем, товарищей не бросим! Верно я говорю, братцы?

– Верно! Никто не останется! – загудели бойцы, словно пчелы в улье.

– Хорошо, – сказал Радлов. – Но предупреждаю, что вероятность того, что мы вернемся, очень невелика! Примерно такая же, как если бы мы вздумали лезть в медвежью берлогу без оружия.

– Ну и что? – спросил лейтенант Сиркисян. – Это жэ война? Мы сюда нэ для того шли, чтобы выжить, а чтобы побэдить!

Они двинулись. Солнце уже зашло, сумрак сгустился, и ветви то и дело норовили, выскочив из темноты, ударить когтистыми пальцами в лицо, в глаза. По лесу тек вечерний запах хвои, где-то далеко загукал филин.

– Нэ рано? – Петра, идущего первым, догнал Сиркисян.

– В самый раз, – отозвался капитан. – У них как раз скоро ночной ритуал, на котором будут присутствовать все главари.

Лейтенант замолчал и шел позади, шумно сопя. Похоже было, что старший из саперов подхватил насморк.