Кир Булычев - Усни, красавица

Другой голос:

– Газом пахнет.

Комендант:

– И точно, газом пахнет.

И знакомый голос, который Лидочка почти узнала:

– Плохо дело. Надо принимать меры.

Комендант:

– Но вы же понимаете, что я никакой ответственности не несу…

Незнакомый голос:

– Лейтенант, ты что? Сейчас вызовем пожарных. Они с балкона заглянут.

– И увидят трупы?

– Ну не так уж все трагично…

Они продолжали говорить, но Лидочка уже не слышала – оказалось, что смерть от газа отвратительна, но безболезненна… Она вплыла в нее покорно и прекратила сражение…

Но грохот, который потряс квартиру, она услышала.

Еще удар. Еще.

Волна холодного чистого воздуха ворвалась в квартиру вместе с упавшей внутрь дверью – какое счастье, что они с Андрюшей так и не собрались поставить металлическую дверь – а ведь многие уже поставили…

Лидочка даже смогла поднять тяжелые веки… Мимо нее промчался Шустов. Оттолкнул ее стул с дороги, так что она ударилась о стену затылком, и перешагнул через Соньку, скорчившуюся на полу. Затем он сделал странную вещь – сорвал с себя ушанку и надел как перчатку на кулак – он скрылся в кухне, и оттуда раздался оглушительный звон.

– Вот дурак, вот дурак, – сказал комендант Каликин, остановившийся в дверях, – мне же снова стекла вставлять, вы же совсем выморозите Лидию Кирилловну… ну, что за люди пошли!

Никуда, ни в какую больницу Лидочка не поехала. Она лежала на диване.

Соню увезли в больницу – она была в шоке. И сильно отравилась газом – оказывается, его было больше у пола. Удивительно то, что остался жив и Гоша – он был без сознания, но лейтенант, который вернулся к Лидочке через два часа, чтобы навестить ее и проверить, вставил ли комендант стекло, сказал сразу, что этот кусок мяса будет жить. Вот точно будет жить – все человечество перемрет, а он и амебы будут жить.

Лейтенант забежал на минутку.

Он сказал:

– Доктор бюллетень выпишет. Я с ним говорил.

Лидочка улыбнулась лейтенанту. Он был слишком красивенький, но, пожалуй, это и недоразвитость чувства юмора были его единственными недостатками.

– Я бы себе никогда не простил, – сказал он.

Лейтенант стоял в ногах дивана, сжимая в сильных руках шапку, которой он разбил окно, чтобы не порезать пальцы.

– Конечно, лучше было открыть, – крикнул из кухни комендант, который возился там со стеклом. В комнате было холодно, но, к счастью, на улице снова началась оттепель. Лидочка была накрыта всеми одеялами, что нашлись в доме, и ей было хорошо, потому что главное – это когда много воздуха, когда нет окон, дверей – ничего. Только воздух.

– Мы поставим электрическую плиту, – сообщила она лейтенанту.

– Разумно, – согласился тот.

– Как Сонечка? – спросила Лидочка.

– Какая она к черту Сонечка! Сонька – золотая ручка, – мрачно сказал лейтенант.

– Я знаю, что она подложила Алене таблетку цианистого калия.

– Да, Петренко достал ей яд в облатке, которая была точно такой же, как у снотворного. А какая подлость – сначала уговорить подругу совершить видимость самоубийства и даже вместе с ней подсчитать, сколько нужно таблеток, а потом спокойно подложить ей смертельную таблетку и уехать к ее родной матери – к матери, понимаешь, – чтобы добыть себе алиби! Ну ведь сволочь!

– Сволочь, – откликнулся из кухни комендант.

– А вы помолчите, гражданин Каликин. Мне вами тоже хочется заняться.

– Это еще почему?

– А за наводку.

– Такое оскорбление смывается кровью, – Каликин появился в дверях. Он вытирал пальцы от замазки. – И его еще надо доказать.

– Мы докажем, – сказал лейтенант.

– Это конечно, вы что хотите – докажете, – согласился комендант и вернулся на кухню, откуда он продолжал подслушивать разговор.

– И все из-за денег, – произнес Шустов.

– Андрей Львович, – попросила Лидочка, – я так и не поняла, зачем Петренко давал Алене деньги на хранение, а потом ее же и убил.

– Да врали они вам! Лапшу на уши, извините, вешали.

– Это были другие деньги?

– Тридцать пять тысяч баксов?

Лидочка улыбнулась – даже лейтенант употреблял современное словечко.

– Да, тридцать пять.

– А я еще вчера вычислил, откуда эта сумма взялась. Только не догадался, что вы ее у нас перехватили. Тридцать пять тысяч. Столько Алена Флотская получила за свой участок, за так называемое пепелище с сараем.

– Так много?

– Престижный район, хороший старый участок, все коммуникации. Конечно, это незаконно – торговать кооперативной землей, но все так делают. Года два участок пустовал – они с Осетровым, а иногда с Соней туда ездили, и тут недавно получили хорошее предложение – один миллионер, их сосед, решил там строиться. Ну и заплатил… Я с ним вчера говорил – он ничего не отрицал. Его зовут…