Олег Верещагин: Тамбовские волки. Сборник рассказов

Я пишу-то зачем. Я просто хотел попросить у тебя прощенья за всех. Это важно. Для меня важно.

Напишешь ли в ответ?

Антон Анатольевич, ваш бывший физкультурник.

* * *

Тёмка, привет!

Вообще это свинство — столько не писать. Я тебе написал аж целый один раз, а ты мне сколько в ответ? Всего один раз.

Короче, погорела моя мечта. Поглядели на комиссии, что у меня пальцев как бы не хватает — и посоветовали подумать про что-нибудь приземлённое. Я спросил, а что, летают когда — пальцами машут? Да ещё на ногах? Они мне сказали, чтоб я не умничал, молод пока. Я тоже сказал. В общем, когда меня с суток выпустили, то я с горя забрал мамку и сестёр и уехал в город Гавану, откуда тебе и пишу сейчас. Город хороший, народ отличный, Фидель ещё жив, а на первом гидрокомплексе, который мы тут строили, я самолично на высоте сорока метров написал: "МИРУ — МИР!" Ругали долго и даже вычесть из зарплаты хотели, но местные власти вступились, тогда меня на всякий случай премировали. Я подумал-подумал, понял, что лётчиком не стать не дадут и решил учиться на гидроинженера. Благо, далеко ходить не надо, ВУЗ прямо в Гаване открыли, наши, кстати. Сейчас на четвёртом курсе. Поздравь — пру на красный диплом. Чуть что не по-моему, я сразу всем профессорам в нос нашим первым комплексом тыкать начинаю, его из окна видно. Они лапки вверх и оценку в зачётку.

Кстати, думаю жениться. Тут на втором учится таааааааааааааааааакая норвежечка! Мечта викинга. Я за викинга сойду? Как думаешь?

Тёмыч, как Ленок поживает? Вы же с ней уехали тогда. Как первенца назвали?

Жму руку!

Лёха.

* * *

Лёша, здравствуй.

Посылаю тебе вырезку из газеты, Лёша. Это в последний год войны было, Лёша, под Триестом. Мне даже ничего не прислали, только эту вырезку, извещение и ордена — наш и сербский. А писать про это я не могу. Сам прочтёшь.

Тёма успел оставить мне сына. А на счастье у нас времени не хватило. Сына назвали Никиткой, в честь сына М.Т. Он уже спрашивает, где его папа. А я не знаю, он не поймёт, наверное, если я расскажу.

Лена Рябинина (Иверцева)

* * *

Здравствуйте.

Вам пишет Елена Измайлова. Точнее, пишут по моей просьбе. В настоящее время вот уже несколько лет я нахожусь на лечении в Центральном Военном Госпитале г. Тамбов, глазное отделение.

Летом 20… года, в момент начала боевых действий, мы с мужем и восьмилетьним сыном Ильёй спасались на нашей легковой машине в колонне беженцев по дороге Тамбов-Моршанск. Колонна была атакована штурмовиками оккупантов совершенно без причины. Во время налёта наша машина загорелась. Муж, видимо, погиб сразу. Я успела выбросить Илью наружу. Как сама спаслась — не помню. Сильно обгорела и именно тогда у меня начались проблемы с глазами. Меня подобрали и кое-как выходили местные жители. До конца войны я по мере сил работала в селе, потом перебралась в город и вернулась к работе бухгалтера.

Уже после войны я первый раз лечилась в госпитале. И от одной женщины, которая была врачом в партизанском отряде, которым командовал М.Т.Хлюстов, узнала, что в отряде было много маленьких детей из разных мест. И среди них был мальчик Илья Измайлов с ожогами спины, маму которого звали Елена, а отца — Алик, Алексей. Мальчика подобрали недалеко от дороги Тамбов-Моршанск, в лесу. Он был в отряде на подхвате, а потом его увезла с собой молодая семья — ваша семья, Саша и Света.

С тех пор я потеряла покой. Понимаете, я уже привыкла к мысли, что буду жить и доживать одна и как-то даже успокоилась. Но с тех пор я только и думаю об одном — вдруг это наш Илюшка?!

Я ни на что не претендую. Прошло несколько лет, со мной у него может быть связан только ужас того страшного дня. Все эти годы, в самое трудное время, вы заботились о нём, и я верю, что вам он был, как родной сын. Я даже не прошу его увидеть. Но я умоляю вас узнать осторожно и написать — не мой ли это Илюшка?! Я заклинаю вас, только это, хотя бы это! Ведь и вас родили матери — поймите меня!

С уважением —

Е.С.Измайлова.

Илья, это добавлено Шуркой Копыловым который по просьбе твоей мамы и впорядке шефской пионерской помощи пишит это письмо. Илья, не будь свиньёй и приезжай. Я тоже тагда был маленький и полгода сидел в лагере К-12 и не видел маму и отец у меня погиб. Когда сидел, то думал, что за маму всё отдам. Какая бы небыла. Приезжай.

Ш.Копылов, 12 лет, пионер отряда "Волчий след".

* * *

ТЕЛЕГРАММА

Мама! Я еду!