Олег Верещагин - Крылатая сотня. Сборник рассказов

— Ну тогда убейте, чтобы я никому не рассказал, как вы тут самогонку гоните! — выдал я.

Странно. Они опять засмеялись, но уже по-настоящему, весело.

— От дурак, — заметил Андрюшка. — Разве самогонка так воняет?

— Не нюхал, — огрызнулся я.

Они опять засмеялись. А мне — мне вдруг до дрожи внутри захотелось узнать, чем же они тут занимаются?

— Ладно, — Колька встал с ящика, в руке у него блеснул длинный, чуть изогнутый нож с наборной рукояткой. — Иди… шпион.

Он ловко полоснул по верёвкам — раз, два, три, четыре — ножом, и я почувствовал, что свободен.

— Может, всё-таки… — начал Димка. Колька махнул рукой, убирая нож в рукав:

— Да ясно всё…

— Пацаны, а что вы тут делает? — не удержался я, подбирая сапоги.

— Пацана ты в зеркале увидишь, — сказал Борька, — а мы, слава богу, казаки.

Он сказал это без наигрыша. Я вздохнул. Пожал плечами. И, натягивая сапог, увидел сбоку от той, второй двери предмет, небрежно закинутый рваным брезентом.

Предмет, мне хорошо знакомый.

Я выпрямился.

— Это что, MZ-34?

— Откуда знаешь? — быстро спросил Колька.

— Отцовская фирма аэроклуб спонсировала, я летал. На "грифе". Такой же точно MZ-34 на нём стоял.

— Отец шишкой был, что ли? — усмехнулся Борька.

— Был, — кивнул я спокойно. — Исполнительный директор. Ну и что? Его бомбой накрыло. Не стали разбираться…

— Погоди, не об этом речь, — Колька подошёл ко мне. — Ты в движках что, разбираешься?

— Пока техминимум не сдашь, летать не допускали, — ответил я.

— Слушай… — Колька задумался. Андрюшка недовольно сказал:

— Ну не вздумай, сотник, он же иногородний…

— А по-моему можно, — заметил Борька. — Зря ты, братишка, на него прёшь. Дим?

— Не знаю, — отрезал Димка. И тут же добавил: — Но вообще-то не помешало бы.

— Слушай, тёзк… — Колька подошёл ко мне, усадил на стул, с которого всё ещё свисали обрывки верёвок. — Ты вообще как про эту войну думаешь?

Я промолчал. Мне пришлось сделать усилие, чтобы осознать тот простой факт, что вот сейчас, вот в этот самый момент — идёт война. И я сказал честно и растерянно:

— Я не знаю.

— Ну например, тебе нравится, что они в своих листовках пишут — России больше нет? — Колька усмехнулся. — Нам, например, очень нравится. Янки что обещают? Все казачьи области — самостоятельными республиками сделать. Казакам — всякие льготы. В армию набирать к себе, за хорошую плату. Так и пишут! Пять лет отслужил — дом и пожизненную пенсию. Даже чеченские земли нам отдадут — вон, терцам. Наши генсеки отняли, президенты не вернули, а они — отдадут. А Россия — да пошла она… — он пожал плечами.

— Да пошли вы сами! — вдруг вырвалось у меня. Я вскочил, чувствуя, как неожиданный, невесть откуда взявшийся гнев наливает мои непроизвольно сжавшиеся кулаки свинцом. — Предатели! Правильно я про вас читал, что вы ещё в Великую Отечественную фашистам продались! Ваши старшие тоже только и думают, чтобы им сэндвич долларами намазали, или вы тут одни такие умные?!

Слова у меня кончились. Вот странно, откуда они вообще взялись-то, я ж ни про что такое и не думал никогда, а тут — выдал, как из пулемёта! А теперь стоял и тяжело дышал, обводя всех четверых взглядом.

— Ого, — сказал Андрюшка.

— Ну тогда пошли, — сказал Колька.

— Куда?! — ощетинился я.

— Пошли-пошли, — он положил руку мне на плечо. — Посмотришь, какой самогон мы тут гоним… иногородний.

* * *

Их было девять. Точнее — восемь; четыре хорошо мне знакомых "грифа", три "блюза", один ТХ-42. Двухместные парапланы стояли вдоль щелястой стены низкого ангара в ряд. Девятый "гриф" висел на стропах в полуразобранном — или полусобранном? — виде.

Вообще-то они отличались от тех ярких машинок, на которых я летал в клубе. Снизу покрашенные серо-синей, сверху — маскировочно-пятнистой гаммой. Движки закрыты какими-то коробками, под двойным сиденьем проходит толстый стальной лист. На сиденьях — номера, на носовых обтекателях — сине-малиново-зелёный круг; три буквы: ККВ; названия — на каждом своё: "Атаманец", "Потёртый Гарри", странное "Саш'хо", ещё какие-то…

А ещё потом я понял, что чехлы на "грифах" — это пулемёты.

— Вот так, — сказал Колька тихо. — Вот это, значит, наши коняшки. Тут раньше — давно — аэроклуб был. Потом разорили его… лет пять назад — восстановили, матчасть в другое помещение вывезли, подальше. Мы там занимались, в этом клубе… А тут осталось всякое-разное. Мы пошустрили, глядим — можно машины собрать, только руки приложить. Вот и… приложили.