Александр Калмыков - А теперь на Запад

А ведь темнит что-то товарищ майор. Не похож он на грозного служителя правосудия, которого все боятся. Когда мы были на аэродроме, заводские механики с ним запросто за руку здоровались. После короткого допроса Куликов наконец сдался и раскрыл причину компрессоробоязни.

– Да там такая история некрасивая вышла, – начал он, смущенно потупив глаза. – Пришел я недавно на завод, а пока главного инженера вызывали, прямо сидя в приемной и уснул. Как только они ни пытались меня разбудить, разве что из пистолета над ухом не стреляли, но я спал как убитый до утра. Неудобно вышло.

Мне кажется, проще всего разбудить человека, просто назвав его по имени. Но кто же отважится сказать «Вася» офицеру госбезопасности, у которого шпал больше, чем на железной дороге. Ну и ладно, не хочет идти, сами справимся.

Во дворе нас уже ждала почти новенькая «эмка», которую мне передали в бессрочное пользование, а чуть поодаль стоял крытый грузовик, куда торопливо залазили охранники, спеша спрятаться за тентом от ледяного ветра. Смахнув варежками снежок со стекол, мы забрались внутрь и не спеша поехали по городу, сделав большой крюк, чтобы посмотреть Красную площадь.

Военная Москва выглядела очень необычно. Дороги перекрыты баррикадами, сложенными из мешков с песком или из деревянных брусьев, так что для проезда оставалась лишь середина улицы. Перед ними грозно топорщились противотанковые ежи, стоявшие в несколько рядов. Покрытые снегом, они выглядели зловеще. В ближайшем сквере среди деревьев прятался аэростат заграждения. Огромная колбаса, метра четыре в диаметре, уже перекрашенная в белый цвет, еле помещалась на небольшой полянке, и я, не выдержав, удивленно воскликнул.

– Ух ты, вот это аэростат.

– Это баллон для заправки газом, – снисходительно пояснил Алексей, – а сам аэростат намного больше.

Чем дальше мы ехали, тем больше было примет войны. Хотя троллейбусы все еще ходили, но они оставались единственным реликтом мирной жизни столицы. Витрины продуктовых магазинов были заставлены мешками с песком. На площадях, у госучреждений и рядом с заводами торчали из земли стволы 85-мм зенитных орудий. На крышах, если приглядеться, можно было заметить зенитки калибром поменьше и счетверенные «Максимы», возле которых дежурили расчеты.

Сами здания также сильно изменились. Если где-то имелись колонны, то на них обязательно были нарисованы фальшивые окна. На некоторых домах надстраивались дополнительные этажи из фанеры, а на других нарисованы развалины. В общем, преображение города было полным, и сориентироваться над ним фашистским летчикам было весьма затруднительно. Даже Красная площадь была заставлена какими-то домиками, имитирующими городскую застройку, и тоже не походила сама на себя. Впрочем, еще больше меня удивила излучина Москвы-реки. Заставленная баржами, разрисованными под дома, она издалека выглядела самой обычной улицей.

Покатавшись по городу, мы наконец доехали до завода «Компрессор», куда нас пустили без долгих проволочек. В цехах и помещениях КБ было, так скажем, прохладно, но Леонов смело распахнул полушубок, выставив на всеобщее обозрение «награду за Гудериана». Расчет оказался точным. Увидев настоящего героя, инженеры просто горели от нетерпения, желая все показать и объяснить.

Мне говорить почти не пришлось. Конечно, я и раньше догадывался, что для охраны попаданца дурака не выделят, но все же не ожидал, что Леонов вдруг начнет рассуждать о преимуществах и недостатках кольцевых и перьевых стабилизаторов.

– Проще поставить оперение косо, под углом в пару градусов, – недовольно отозвался я, слушая его разглагольствования. Сердился я, конечно же, на самого себя, потому что ни разу не упоминал о таком простом техническом решении, хотя оно было мне хорошо известно.

– Мне кажется, это неэффективно, – с сомнением в голосе возразил Авдеев. – Скорость вращения будет намного меньше, чем у обычного снаряда, и не сможет стабилизировать ракету.

Леонов наморщил лоб, но сразу же сообразил, в чем тут загвоздка.

– Дело тут вовсе не в скорости, – объяснил он. – Маленькая кучность ракет объясняется эксцентриситетом односоплового двигателя. Его вектор тяги обычно направлен немного под углом от оси снаряда, отклоняя ракету в сторону от направления полета, а вращение, вызванное косыми крыльями, позволит компенсировать этот недостаток.

Про эксцентриситет реактивных снарядов Алексей первый раз услышал пять минут назад, но инженеры смотрели на него с благоговением. Они тут же уселись писать рацпредложение в Ракетный институт, требуя срочно оснастить ракеты косопоставленными стабилизаторами «системы Леонова».