Майлз Кэмерон - Красный рыцарь

В распахнутых настежь резных дубовых дверях часовни стоял незнакомец — высокий и удручающе худой, облаченный в черную хабиту и подпоясанный шелковым шнуром, с руками, испещренными старыми шрамами.

Капитану не понравились его глаза, голубые, близко посаженные. Мужчина заметно волновался, избегая встречаться взглядом. И, похоже, был чем–то раздосадован.

Оставив священника, Красный Рыцарь сосредоточился на владениях монастыря, разглядывая их с позиции торговца, оценивающего возможности покупателя. О богатстве аббатства свидетельствовали вымощенный булыжником двор, натуральный кремень и гранит конюшни с декоративной полосой из глазурованного кирпича, медное украшение на крыше и свинцовые водостоки, по которым дождевые потоки поступали в резервуар. Внутренний двор был шагов тридцать в ширину — такой же большой, как в тех замках, где ему довелось жить мальчишкой. Отвесные стены — внешняя оборонительная сзади, основная монастырская впереди, по углам возвышаются башни. Дождь вымочил все: камни, свинцовые трубы, гладкие булыжники, вылинявшую черную рясу священника и небеленое сюрко монахини.

«Все оттенки серого», — припомнил он и улыбнулся, поднимаясь по ступеням к массивной двери монастыря, которую открыла перед ним очередная молчаливая сестра. Она провела его по залу — просторному помещению с витражными окнами высоко над полом. Подобно царствующей королеве, настоятельница восседала на огромном престоле, установленном на возвышении в северном конце зала. В богатой цветовой гамме проникавшего через витражи света ее небеленое платье казалось бледно–лиловым. Несомненно, когда–то она была замечательно хороша собой, да и теперь, в зрелом возрасте, оставалась привлекательной. Хотя вимпл и высокий воротник многое скрывали, то, как она держалась, указывало не просто на величественность или высокомерие. Она властвовала, в ней чувствовалась уверенность, присущая лишь избранным мира сего. Капитан отметил — монахини служат ей с рвением, из боязни или, что вероятнее, из желания угодить.

Его занимало, из–за чего именно.

— Долго же ты добирался, — вместо общепринятого приветствия обратилась она к нему, щелчком пальцев подавая знак служанкам принести поднос. — Все мы — слуги Божьи, поэтому, прежде чем являться сюда, разве не следовало тебе снять броню? — с укором произнесла она, оглянулась, встретилась взглядом с послушницей и кивнула.

Приказным тоном она сказала ей:

— Принеси капитану стул, не мягкий, а твердый.

— Я с броней не расстаюсь, — заметил Красный Рыцарь. — Служба такая.

Огромный зал богатством не уступал внутреннему двору: высокие витражные окна под потолок, массивные деревянные стропила, почерневшие от старости и копоти. В отштукатуренных известковым раствором стенах имелись ниши с вывешенными изображениями святых и двумя богато украшенными книгами, выставленными напоказ, чтобы внушать благоговейный трепет посетителям. Голоса эхом разносились по залу. Здесь было холоднее, чем во дворе. Установленный по центру камин, похоже, не сочли нужным растопить.

Прислуживавшие женщины подали настоятельнице вино. Она неторопливо потягивала его, пока рядом с капитаном, в трех футах от престола, устанавливали маленький столик.

— О неуместности брони в покоях монастыря мог бы и догадаться.

Капитан и бровью не повел.

— Что я вижу перед собой? Крепость. По прибытии выяснилось — обитель монашек.

Настоятельница поперхнулась.

— А если я прикажу своим людям взять тебя под стражу, броня спасет?

Послушница, принесшая стул, оказалась довольно миловидной, но держалась настороженно, двигаясь с осмотрительностью фехтовальщика или танцора. Капитан повернул голову, надеясь лучше ее рассмотреть. Почувствовав исходившую от нее силу, отметил на будущее, чем она обладает помимо привлекательной мордашки. Девушка поставила тяжелый стул у него за спиной. Нарочито мягко он взял ее за руку и развернул к себе. Для этого пришлось ненадолго отвлечься от настоятельницы.

— Благодарю, — обратился он к послушнице, стараясь заглянуть ей в глаза и обворожительно улыбаясь.

То была высокая молодая женщина, не лишенная грации, с широко посаженными миндалевидными глазами и длинноватым носом. Не столько красива, сколько притягательна.

Девушка залилась румянцем, подобно пламени пронесшимся по ланитам и скрывшимся под грубым шерстяным платьем.

Достигнув желаемого, капитан обратил взор к настоятельнице. Почему она допустила, чтобы такая привлекательная послушница очутилась рядом с ним? Не иначе как преднамеренно.