Сергей Эс: Виток жизни

«Вы, это… — наконец заговорил я, — Ельцина, Путина… в смысле… ну это…»

Он недоуменно посмотрел на меня, а затем начал морщить лоб, явно пытаясь вспомнить услышанные фамилии.

«Значит, промахнулся» — подумал я.

«Но постой! — тут же пришло мне в голову. — Путешественники во времени тоже разные бывают. Может, он из других лет».

«Ну это, — снова заговорил я, — олимпиаду в Москве…»

Инженер бросил на меня быстрый взгляд.

«Мишку на шариках» — продолжил я.

Конечно, мишку на шариках из олимпиады восьмидесятого года я не захватил, но помню его из кинохроники.

У моего собеседника начали округляться глаза.

«Харламова…» — проговорил я и осекся.

Инженер невероятно побледнел. А меня же от его взгляда продрало насквозь так, что я просто окаменел на месте.

С минуту мы стояли друг перед другом, пристально глядя друг другу в глаза.

Потом он вдруг дернул головой и, не отрывая от меня взгляда, попятился к выходу. Дверь за ним захлопнуло сквозняком, и я тут же услышал, как дико взревел мотор его мотоцикла…

С этой минуты нового инженера никто не видел. Он бесследно исчез. Его повсеместно искали. Меня вызывали в милицию, расспрашивали о нашем последнем разговоре с ним. В этот раз я ничего о будущем не рассказывал. Наплел что-то вроде того, что поспорил с ним о шахте, что, мол, не время ее закрывать. И меня больше ни о чем не расспрашивали…

После этой встречи я некоторое время пребывал в шоковом состоянии. Однако не свидание со своим коллегой из будущего потрясло меня, а то, что я вдруг обнаружил в себе способность рассуждать, как житель того времени. Я, оказывается, уже был способен по-новому смотреть на тех людей. На контрасте с таким же, как и я, залетным путешественником во времени, я прочувствовал, что способен смотреть на людей той эпохи их глазами. Меня, оказывается, уже давно не удивлял их трудовой энтузиазм и героизм, я как на что-то естественное смотрел на их субботники и на безвозмездную сверхурочную работу. А ведь это — то, над чем мы с таким смаком стебались в свои двухтысячные. Это та самая совковость, которая была у нас большим ругательством. Повторюсь, в другой ситуации меня бы потрясла встреча с неведомым инженером из будущего, а тогда же я совершенно забыл об инженере и думал только о себе. Меня потрясло то, что я открыл в себе способность быть совком (совком!) и не ощущал от этого никакого дискомфорта. Я не видел в такой совковости, то есть, в энтузиазме и самопожертвовании ничего унизительного, ничего такого тупого и безликого, над чем сам издевался в своей прежней жизни.

Да, я вдруг осознал, что почти всеми своими потрохами уже повяз в том времени. Но только «почти»… Я ведь все еще держался особняком. Ощущение отшельника, попавшего на остров, все равно не покидало меня. Однако я наблюдал за происходящим уже не как критик из будущего, но как человек, прочувствовавший дух того времени.

Год за годом, капля за каплей я насыщался их мировоззрением и уже в этом новом для себя состоянии совершенно по-новому открывал для себя их мир. Мы стебемся над совками, но в той эпохе поднимать громадную страну по-другому было невозможно. Как в том бою, когда молоденький лейтенант смог поднять солдат, только подставив свою жизнь под пули, так и в эти годы одолеть разруху можно было только таким самопожертвованием, энтузиазмом, субботниками и непочетным сегодня трудовым героизмом. Без всего этого страна просто не встала бы на ноги. Как выразился один писатель того времени, дорога в светлое будущее для нашей страны пролегала через узкоколейку Павки Корчагина, и другого, окольного пути туда не было. А теперь еще представьте себе, что люди той эпохи не просто поднимали страну, но и строили новую, невиданную ранее в России жизнь и, выходя из многовековой нищеты, они еще и мечтали…

Точку в моем перерождении поставил год, в котором народ, победивший в страшнейшей войне, поднявший разваленную страну и не утерявший невероятную силу духа, был вознагражден. Вознагражден по самой высшей мерке справедливости.

…«Дяденька-дяденька!» — разрезал ясный солнечный день звонкий голос соседского мальчишки. — «Дяденька! Вы слышали!? Космонавт полетел! Наш космонавт!!!»

Я вздрогнул.

«А год?! — закричал я от неожиданности пацану. — Какой сегодня год?»

Мальчишка удивленно посмотрел на меня.

«Тысяча девятьсот шестьдесят первый!»

Ну да, конечно же! Как же я проспал эту дату? Почему-то мне забылось это событие. А ведь я мог подготовиться к нему заранее.