Александр Конторович - Черная тропа

— Увы… у меня слишком мало информации… Я даже не знаю, где сейчас нахожусь! Что тут за города поблизости? Станция, наконец!

Холечек нервно облизывает губы и вытаскивает из кармана… книгу!

— Я не знаю и сам, нас везли на самолете, потом автомобиль… Но здесь была библиотека — на книге есть штамп!

Увы, но название санатория мне ничего не подсказывает.

Дновский район?

Это уже теплее — мы под Псковом.

И что это мне даёт?

— Какое сегодня число?

— Семнадцатое июня сорок третьего года! — волнуется врач.

М-м-да… почти год ещё ждать, пока наши сюда придут.

— Карандаш и бумагу мне дадут?

— Бумагу — да. А вот карандаш… это запрещено.

— Писать я пальцем буду?

Холечек нервно переступает с ноги на ногу.

— Обождите!

И исчезает за дверью.

А медсестру он ещё раньше отослал… и «медбраток» в палату не войдет — не положено ему. Так что несколько минут гарантированного невмешательства у меня есть.

Что имеется в палате из оружия?

В традиционном понимании этого слова — ничего.

Но ведь есть и нетрадиционные, так сказать, способы… Хотя это уж смотря для кого они нетрадиционные. Китайцы, например, так даже лопаточки для риса в этом качестве пользуют! Не жалуются.

Пулемет — он, конечно, поантуражнее будет. Да и по эффективности лопатку для риса превосходит существенно. Но его у меня нет, как, впрочем, и лопатки.

А что есть?

У-у-у… знал бы добрый доктор, что могут сотворить шаловливые ручонки в прибавок к не слишком демшизанутой голове… Демшизанутой — в том смысле, что никакими нравственно-этическими нормами, типа толерантности и всеобщего человеколюбия, не замусоренной. А вполне себе разумной и хорошо (надеюсь) соображающей.

В общем — тот ещё коктейль получается, куда там приснопамятному Молотову…

Впрочем, отсутствовал Холечек недолго — и пяти минут не прошло. Целая вечность для понимающего человека.

— Вот! — протягивает он мне блокнот. — Это чтобы писать!

— Хорошо. А — чем?

Мне предлагается огрызок карандаша, сантиметров шести-семи длиной. Хм… ну, хоть что-то…

— Затачивать его, как я понимаю, нечем?

Ещё два аналогичных огрызка — целый арсенал!

А срезы-то на карандашах свежие… только что приготовили? Обломали и заточили получившиеся огрызки.

Самолет из Берлина прибыл к полудню. Зарулив на стоянку, пилот выключил двигатели.

Ожидавшие его прилета автомашины тронулись с места и, подъехав к транспортнику, выстроились в шеренгу. Захлопали дверцы, и охрана, выскочив наружу, оцепила самолет, оттеснив в сторону аэродромных техников.

И только тогда, наконец, открылась дверца. Выглянувший наружу бортмеханик сноровисто приладил лесенку.

Первыми по ней сошли двое эсэсовцев, настороженно оглядывавшихся вокруг. Потом в дверном проеме возник профессор, сопровождаемый своими ассистентами. Ещё какие-то люди, тащившие с собою чемоданы и ящики.

— Герр профессор? — возник около самолета комендант объекта. — Машины поданы — можно ехать.

— Хорошо… За нами идет ещё один самолет, обеспечьте его встречу.

— Яволь!

Захлопали дверцы автомашин, негромко заурчали моторы. Небольшая автоколонна быстро пронеслась по полупустым улицам городка и скрылась в лесу.

Михалычу.

«Лектор» прибыл. Ждем указаний.

Часовому.

Будет ещё один самолет. Ждите указаний.

А вот после обеда что-то поменялось…

Началось с того, что ко мне в палату заявились сразу две медсестры, придирчиво её осмотревшие. Протерли мокрой тряпкой пол. Что-то где-то подправили и, окинув напоследок все критическим взором, степенно удалились.

Так…

Или я полный либералистический лопух — или меня кто-то собрался осчастливить своим визитом…

И кто же?

Уж точно не для следака из ГФП тут такие приготовления устраивают. Не та птица, так сказать…

Местный босс?

Похоже.

Или какая-то комиссия с самого верха?

А за каким, простите, рожном?

Пленный подполковник (исключительно со слов, доказательств-то ведь нет?), даже и наболтавший неведомо чего, не та фигура, чтобы его навещали генералы. Смысл-то от подобного визита какой?

Это в наше время на стандартную бытовуху обязательно пожалует сам начальник управления. Чтобы лично окинуть руководящим взором место преступления. И указать местным операм и следакам — что именно они должны делать! И что — не должны. Словно без таких вот ОВЦУ (особо важных ценных указаний) ходящий по земле народ обязательно сотворит какое-нибудь гнусное непотребство, за кое его потом надо будет всячески взгреть. И поиметь в разных формах, в том числе и нетрадиционным способом.