Александр Дурасов - Чужой для всех. Книга 3.

Связистка медленно поднялась, выпрямилась. Отчаяние и горечь заполняли ее сердце, тяжесть утраты принуждала стоять, хотя надо было бежать к Михаилу, бежать от смерти. Слез уже не было. Инга заметно дрожала и справиться с дрожью не могла. — П-полковник! — наконец обратилась она к Ольбрихту стуча зубами, который что-то шептал себе под нос, как бы с кем мысленно разговаривая. — Я, я вам все расскажу, п-полковник, — девушка волновалась, отчего рижский акцент прорывался в словах. — К-командир не все рассказал, не успел. Я… я вам все расскажу…

Справившись с дрожью и волнением, она заговорила тверже. — Мы не дождались с центра подтверждения об отмене операции. Но получен сигнал от «Альфреда», — произнеся эту фразу, Инга смутилась и замолчала, вспомнив, что Ольбрихту неизвестен этот канал связи. Однако несколько секунд подумав, она глубоко вздохнула и вновь заговорила: — «Альфред» передал, что Гитлер в последний момент поменял маршрут и уехал машиной через Арденны. На самолет вместо себя он послал двойника. Вы слышите, полковник? Двойника! Оказывается, у вашего фюрера есть двойник и он…

— Вот оно что…? — Франц заскрежетал зубами, опустился на снег рядом с Шлинке. Силы и уверенность оставляли немецкого разведчика. Значит Раттенхубер знал о подмене… Потому и дал согласие на пропуск русского штрафбата. Знал и погубил себя, промелькнула зловещая мысль. Дьявол!

— Шайзе! Шайзе! Шайзе! — вырвалось громогласное ругательство из груди Франца. Он ударил кулаком по заледенелой земле, сдирая кожу перчатки. — Проклятие, меня обвели. Но я же знал о его существовании, почему не предвидел такой вариант? Шайзе!

— Господин полковник… Франц, — пальцы Инги коснулись плеча. — Вы ранены, вы теряете кровь и силы. Вас надо срочно перевязать.

— Отстань, — огрызнулся Ольбрихт. Кровь из раны стекала по рукаву на снег. Франц не чувствовал боли в руке. Боль была в сердце. Он проиграл схватку с фюрером.

— Господин полковник! Взлетаем! Быстрее, — доносились вновь нервно - возбужденные крики со стороны «Кондора». — Теряем время.

Ольбрихт с трудом поднялся с земли. Его тут же подхватил Степан. Они медленно двинулись к «Кондору». Увидев Следопыта, Франц с болью выдохнул: — Сержант, несите Шлинке в самолет… Пусть в России отдадут последние почести герою. Мы улетаем…

В самолет Франца занесли на руках. Сам он двигаться не мог, обессилел от кровопотери. Сильные руки бортехника помогли подняться и Инге. Девушка была на грани нервного срыва. Зайдя по трапу, она тут же опустилась на пол.

Следопыт замыкал группу, грузно ступая по приставной лестнице. На руках богатырь нес командира. Поднявшись в самолет, обвёл всех мрачным взглядом, уложил Константина рядом с Ингой, прогремел механику: — Задраивай люк, командир, теперь можно лететь.

«Кондор», вырулив на взлетную полосу, остановился. Выйдя на максимальные обороты четырех двигателей, побежал тяжело и мощно. Замелькали развороченные объекты аэродрома. Впереди в небе уже набирали высоту два «мессершмитта». Сзади выруливали еще три самолета, управляемые русскими асами.

«Кондор» оторвался от земли. Миша посмотрел на лежащего Франца, на Ингу, перемещенную в кресло, вздохнул с облегчением: — Домой! Летим домой…

Франц очнулся от перепада давления во время набора высоты. — Где он? Где? — застонал немец, приподняв голову. — Помогите подняться.

Миша положил руку на грудь Франца, прижал слегка к подушке, произнес тихо: — Мы взлетели, Франц, набираем высоту. Не двигайся. Береги силы.

— Где фюрер? — громче спросил полковник. — Подведите его. Дайте взглянуть.

Михаил подал знак танкисту. Степан, морщась, крепко ухватился за шинель нациста, поднял Гитлера с пола, толкнул вперед. — Пшел, скотина!

Фюрер был жалок до отвращения. От него шел запах мочи и крови. Он дрожал от страха. Слипшиеся волосы сползли на кровоподтечный левый глаз и придавали нацисту еще более карикатурный вид. Правый глаз лихорадочно светился, бегал по сторонам.

Когда Гитлера подвели к Францу, который лежал на его диване, с перевязанным плечом и укрытый шинелью, нацист задрожал сильнее. Он хотел что-то сказать, но зубы стучали, что он не смог произнести слова, только выдавил улыбку.

Франц всматривался в землистое лицо Гитлера. Оно сливалось с шинелью серо-мышиного цвета. — Что в нем не так? — проскользнула гнетущая мысль. — Это Адольф Гитлер! Тот же овал лица. Те же усики «Toothbrush», схожие с зубной щеткой. Остронос. Тяжелые мешки под глазами. Дряблая кожа, покрытая капиллярной сеткой. И этот страх в глазах, панический страх. Это же вождь нацистской Германии!