Юрий Корчевский: Стрелецкая казна

— Вот что, Юра… Пусть разговор наш останется между нами… Видел я седмицу назад сон один странный, да так ясно и чисто, вроде как наяву. Будто стоишь ты рядом с постелью моей и опочивальне и молвишь: «Не пей вина, отравлено оно». Утром за столом наливают мне вина — да сон мне сразу вспомнился, не стал я пить и супруге не дал, вылил в ушат свинье, а та отравилась и тут же издохла. Хочешь верь, хочешь не верь в вещие сны, а выходит — спас ты меня.

— Надо же, — прикинулся я простачком, — бывают все-таки вещие сны!

— Так вот, тебя с ратниками здесь не было — уж очень далеко были, на вас не думаю. А остальные под подозрением. Как можно жить в доме, когда знаешь, что змей пригрелся у очага? Веришь ли — стал бояться в доме кушать. Коли злыдень здесь, в доме моем, в кушанья яду подсыпать могут. Ты хорошо себя проявил, когда по велению государеву искал на Псковщине людишек, печатающих лживые монеты. Мне сразу про тебя подумалось. Найди мне собаку эту, змею подколодную, что хозяина укусить до смерти норовит! Делай что хочешь — даже пытать дозволяю, всех под подозрением держи, только на тебя надежда. Но держи язык за зубами, не только в отравителе дело. Новых людей к себе в дом давно я не брал, почему вдруг конфузия такая? И вот что думаю — не враг ли тайный наверху объявился?

Князь указал пальцем в потолок.

— В окружении самого государя? — вырвалось у меня.

— Именно, в корень зришь, за что я тебя и уважаю. И дело поручил тебе потому как у тебя голова думать способна. Иди, отдыхай, присматривайся. Никому, даже в дружине, ни словечка. Падет на кого подозрение — сразу ко мне. Да не тяни, государь важное дело замыслил, — не потому ли кто-то меня убрать схотел?

Откланявшись, я отправился в воинскую избу. Вокруг дружинников, что ходили со мной в Муром, собрались уже все свободные воины и, раскрыв рты от изумления, слушали рассказ Павла о наших схватках с нечистью. Интерес был неподдельный, ведь раньше никому из воинов не приходилось сталкиваться с неведомыми тварями.

Моего прихода никто и не заметил, только старший наш, Митрофан, головой кивнул, здороваясь. Я с удовольствием завалился на свой топчан.

М-да, вот уж чего не ожидал — так это что сон мой реальностью окажется. Правильно говорят в армии — любая инициатива наказуема. Князя, покровителя своего, от смерти спас, но как задание его выполнять? Во дворе княжеском три десятка дружинников и полсотни слуг. Кто из них на злато-серебро польстился — попробуй вычисли! А может, и того хуже — не за деньги продался, но злобе своей, а князем невзначай обиженный.

Я размышлял так: у меня только два пути. Первый — втихую обыскать дом и найти пузырек с ядом за сундуком. Ведь в своем сне я его ясно видел. Ага, вот еще — руки видел! Лица не рассмотрел, руки только, причем руки мужские, крупные. Стало быть — задача облегчается — женщин можно исключить. Еще можно исключить нас четверых, бывших в Муроме, детей князя, жену его. Ого, уже четверть почти из списка подозреваемых выпала! Если пузырек с ядом найду — брать его нельзя: злодей затихнет на время, а яд снова принесет. Вроде засады надо сделать.

Второй путь значительно дольше и сложнее, и не факт, что принесет удачу, — это попробовать втихую обойти травников, колдунов, знахарей и прочий люд, способный изготовить яд. Но после длительных размышлений я этот вариант отбросил. А если яд внутреннему врагу вручили вместе с деньгами? Времени потрачу много, и все впустую. Поди в большой Москве тех знахарей найди!

И я решил осматривать — правда, осторожно — все комнаты в доме князя и во вспомогательных постройках — воинской избе, конюшне, кухне, избе для слуг. Где-то же стоит тот сундук! О! Сундук. Я ведь сундук видел! Осмотреть мельком комнату, не делая обыска, значительно легче и быстрее — зашел в комнату, даже при хозяевах, осмотрелся. Сундук — вещь не маленькая, всегда на виду. К тому же один на другой не похож, ручная работа местных умельцев. Разные размеры, разнообразные формы, замки врезные и навесные, разные петли, окраска разная.

Похоже, с этого и надо начинать.

Мои размышления внезапно прервала толпа воинов, окруживших мой лежак.

— Что же ты молчишь, не похвастаешь перстнем?

Небось, Герасим проболтался про перстень.

Я поднялся с постели, снял с пальца перстень, дал посмотреть. Лучи солнца так и играли на камне и золотых гранях. Хорош, чертовски хорош — даже я сам залюбовался. У меня толком и времени не было рассмотреть подарок; Насмотревшись вволю, мне вернули перстень и разошлись.