Михаил МЕДВЕДЕВ - КОНТРОЛЬНОЕ ВТОРЖЕНИЕ

Он сунул нам с Готлибом по бумажке, исписанной числами.

— Спортлото? – спросил догадливый Борей. – Шесть из сорока пяти, – он посмотрел на числа. – Розыгрыш от 23-го ноября 1986 года. Финансы – не твоя забота. Если я погибну, то у Петра есть вся информация.

Хитов огорченно скомкал свой листик. Мы выпили еще по рюмке и гуськом переместились в лабораторию.

Меня шатало. В лаборатории густо пахло кровью и свежим мясом. Этот запах перебивал даже резкую вонь бомжа, труп которого никто так и не удосужился убрать. Плевать!

Последний час перед отправкой, вместо того чтобы молиться и вспоминать во всех подробностях прошедшую жизнь, я повторял числа и даты, еще раз просматривал двести листов технической документации на машину времени и перечитывал архивные бумаги времен распада Союза. По прибытии на место я должен буду воспроизвести по памяти довольно толстый том с точностью до запятой. На зубрежку у меня было полгода, и я для лучшего запоминания уже раз тридцать переписал всю эту лабуду левой рукой. Осталось освежить в памяти схемы и таблицы и, главное, альтернативные варианты исторических событий, которые мы с таким трудом рассчитали. Именно от этих вычислений зависело теперь будущее всего человечества.

— Готовьтесь, – приказал Титов, оторвавшись от консоли. – Десять минут до старта, пятнадцать до взрыва.

Почему так быстро? Я думал, есть еще полчаса. Или даже час. Ну, хотя бы двадцать минут. Почему только десять? Внутри меня заметался страх. В груди стало холодно и пусто. И без того дряблые мышцы окончательно ослабли. Глупо и нелогично бояться, когда жизнь уже прожита. И хорошая жизнь, что бы там ни говорил Готлиб.

Бояться нужно было тогда, когда был еще молод. Когда было что терять. В Анголе, в Никарагуа, в Штатах, когда подкрадывался к проклятой военной базе, когда этот чертов негр не умер после удара ножом. Да, там тоже было страшно, но не так, как сейчас. Сейчас ощущения были на редкость гадкие. Будто я замыслил украсть чужие, не принадлежащие мне минуты существования, и меня вот-вот схватят за руку. Я боюсь совершить кражу, а еще больше боюсь ее не совершить.

— Зарядил сколько договаривались? – спросил Борей у Сашки.

Под каменной маской царственной невозмутимости, которую снова натянул на себя Готлиб, я разглядел смертельный парализующий испуг. Однако высокомерный умник, никогда не державший в руках ничего страшнее скальпеля, выглядел спокойнее меня, и сей печальный факт придал мне сил. Страха меньше не стало, но я почувствовал, что могу его контролировать.

— Зарядил чуть больше. Тонна морской смеси этажом ниже, – похвастался Титов, его побелевшие губы подрагивали, однако голос звучал вполне обыденно. – И не спрашивай, чего мне стоило организовать это.

— Куда столько? И двухсот килограммов должно было хватить, – удовлетворенно хмыкнул Борей, устраиваясь в своем кресле.

— Я брал не в супермаркете, сам понимаешь. Пришлось взять все, что предложили. Зато весь дом в пыль, и никаких следов.

— Да что там дом. Весь квартал, – кровожадно поддакнул я, моя челюсть предательски дрогнула. – Если наш план сорвется, то ни одна сволочь не должна узнать тайну.

Не уверен, что они поняли меня, потому что я сильно заикался.

— Прошу пассажиров занять свои места, пристегнуть ремни и думать только о хорошем. – Сашка нажал кривым желтым пальцем на большую кнопку со стертой надписью «Enter» и, энергично размахивая зажатым в руке пультом дистанционного управления, взбежал на помост, чтобы плюхнуться в свое кресло. Я с трудом поднялся по крутым ступенькам. Ноги не слушались.

Сердце колотилось так, будто собиралось, подобно инопланетному чудовищу, проломить грудину и выпрыгнуть наружу. Очень медленно я добрел до своего кресла, залитого кровью бродяги. Неприятно. И очень негигиенично, но что поделаешь? Стараясь не сосредотачиваться на производимых действиях, я сел в черную лужу, откинулся на липкую спинку и тщательно зафиксировал голову в подголовнике. Ледяной остро заточенный металл чувствительно царапнул кожу на затылке. «Хочется верить, что бомж не болел СПИДом», – с похоронной иронией подумал я.

— Наверное, это больно, когда череп сверлят? – внезапно спросил Борей. – Почему мы не подумали про обезболивание?

— Придется потерпеть ради светлого прошлого, – недовольно хрюкнул Сашка.

— Не бойся, Борей, – сказал я и достал из плечевой кобуры пистолет. – После остановки сердца мозг живет еще пять минут. Ты ничего не почувствуешь.