Александр Доставалов - По ту сторону

Женька почувствовал, как у него забилось сердце. Эта хреновина вылетела из носа санитара. Спокойно. Хитрый узник нашел соплю тюремщика. Женька оступился и упал, ненароком навалившись на белый шарик так, что тот исчез между пальцами. Разглядывать сейчас не будем. Что-то вроде пенопласта, только мягче. Ох, да оно живое!

Женька еле удержался, чтобы не швырнуть белую дрянь на пол. На ощупь это больше всего походило на небольшую гусеницу, даже ножки как будто шевелились. Нет, это от прикосновения. Нервишки сдавать стали, скоро вообще чокнешься. Это просто такой материал. Что-то очень странное. Попить водички и за трубу. Разберемся потом, когда перестанет жужжать камера под потолком. Если, конечно, ему оставят время разобраться.

Так, теперь продолжим обход. Продолжаем ощупывать стены. Здесь должен быть подземный ход. Эпохи Саманидов. Неплохо бы. Ладно. Они взяли всю группу. Это наверняка. Они как-то очень легко нас взяли. Легче, чем курей на птицефабрике. Восемнадцать человек, скалолазы. Здоровые ребята. Стоп, а почему ты так уверен, что взяли всех? Откуда тебе это известно? А ведь уверен. Да, уверен. Что-то помнится. Что-то неясное, на уровне подсознания. Ну-ка, ну-ка… Вспоминай, Женька. Вспоминай. Ветер. Точно. — Шершавая стена под ладонью обернулась деревянным бортом. — Ветер и тряска. Есть. Машина, кузов грузовика. И тела вповалку. И холодно. Тяжелое беспамятство, забытье. Сон, от которого не просыпаются. Долгий сон, долгая дорога. На левом боку. Он все время лежал на левом боку. Точно. Хотя можно проверить. Женька задрал рубаху.

Весь левый бок оказался ободран и в синяках.

Значит, это было. Их куда-то везли. Везли вповалку, как туши скота. Всех.

Женька уселся на топчан и задумался. Собственно, больше и делать было нечего. Кран над металлической раковиной что-то доверительно проурчал.

Теперь их будут искать. Или не будут? Поселок далеко, несколько дней пути от лагеря. На связь мы должны выйти через четыре дня. Или через пять? Один хрен. Сразу никто не встревожится. И не сразу никто не встревожится. Вообще, надо полагать, очень долго никто не встревожится. Спасатели в лагере будут не раньше чем через месяц. Судя по всему, спасателей здесь не очень-то боятся. Да и вообще, кого им бояться? Они спасателей похватают так же, как и нас. Хотя нет. Все еще проще. Никто ничего не найдет.

«Трагедия на Алтае», «Террористы или несчастный случай?», «Снежный человек или маньяк убийца?», «Чиновники от спорта допустили беду». Вот такие эпитафии, Женька, ты мог бы о себе прочитать. Но вряд ли удастся. Эти «медработники» как-то очень уверены в себе. Восемнадцать человек. Неужели никто не спасся? И на гору, как раз, даже на гору не пошли. Снег. Все были в лагере. Бред какой-то. Откуда взялись эти люди? И эта тюрьма, эта камера? Коридоры, санитары, видеоглазки, грузовик… Это же целая организация. Их все равно найдут, рано или поздно. Рано или… М-да…

Женька сидел скрестив ноги, когда неожиданно почувствовал сильнейшее депрессивное воздействие на мозг. Он достаточно долго занимался у-шу и психологией, чтобы понять — у него не просто портится настроение. Его как будто накрыла с головой душная волна. Захотелось лечь и не шевелиться. Ничто в мире больше не имело значения. Лечь, не шевелиться и закрыть глаза.

Он не имел никакого плана и не успел поставить психо-блок, депрессия обрушилась слишком быстро. Какая-то часть сознания продолжала вяло сопротивляться, и тело, повинуясь странным двойным приказам, задергалось, как дергается марионетка в плохом театре. Он понимал, что ему нужно делать, и делал, но медленно и с надрывом. Так, через силу, выполняются физические упражнения при высокой температуре. Иногда на глаза накатывала какая-то странная рябь.

Полное подчинение. Апатия. Транс. Паралич воли. Никогда. Лучше сдохнуть. Ничего у них не получится, и Женька боролся с невидимым противником внутри самого себя, и самое сложное было не прекращать эту борьбу. Очень трудно сопротивляться, когда ничто не имеет значения. Нет азарта, нет страха, нет долга. Есть бледные, ничего не значащие слова, выгоревшая тоска и пепел. Но есть еще зеленые сполохи и теплота. Мягкая теплота.

Постепенно, очень медленно тренировка, горячие ладони и зеленый свет победили. Он сконцентрировался на блоке и подавил волну депрессии, очищая мозг. И тут же, повинуясь какому-то наитию, Женька лег на пол, сознательно имитируя все движения, которые нашептывала ему душная волна.