Василий Сахаров - Казачий край

Как я тогда выжил, до сих пор не знаю, но когда казаки везли меня в расположение наших частей, начинающих отход по всему фронту, мне привиделся абсолютно седой казак лет пятидесяти в простом потертом чекмене. Казалось, что я сижу посреди пустыни, вокруг никого и ничего, постоянно хочется пить, а голова окровавлена и каждое движение вызывает нестерпимую боль. Вдруг, рядом со мной возникает этот человек и, присев прямо на песок, спрашивает меня:

- Что, внучок, и твой час пришел?

- Да, - отвечаю, я ему, хочу встать, а ноги не слушаются.

- Это ты зря, тебе еще жить и жить.

- Так, как же жить, когда я умираю?

- Это ничего, сейчас я тебя подлечу, и смерть отступит, - старик кивает головой, проводит своей рукой по моей голове, и кровь перестает сочиться, а голова уже и не болит.

- Как это? - удивляюсь я, и тоже провожу руками по голове, потом смотрю на ладони, а они совсем чистые.

- А вот так, - усмехается этот непонятный седой казак. - Я тебя спасаю, а за это ты должен продолжить службу на благо своего народа и, может быть, помочь ему из той кровавой каши, что сейчас заваривается, с меньшими потерями выбраться.

- Ну и шутник ты, дедушка. Службу я продолжу, а вот насчет народа, это ты загнул. Я далеко не герой, а ты говоришь про такое дело, которое только богатырям по плечу. Как народу помочь, когда тысячи лучших умов российских, политиков, генералов и ученых, не знают что делать?

- Ты все поймешь, обещаю, и предназначение свое выполнишь, - этот старик улыбнулся мне доброй улыбкой, и добавил: - Ты просто живи по чести, и иди туда, куда тебя сердце зовет.

После этих слов седой казак исчез, а я очнулся в госпитале Тифлиса и узнал, что десять дней был без сознания. Врачи говорили, что шансов выжить у меня практически не было, а я выжил. Они утверждали, что меня должны были мучить постоянные головные боли, а я чувствовал себя вполне неплохо, и быстро шел на поправку.

Миновало три месяца, и я покинул город Тифлис, в котором начинались массовые беспорядки и творились бесчинства дезертиров, огромными грязными ордами бежавших с Кавказского фронта. Рано или поздно, вся эта масса обозленных на весь свет людей, докатится до родных российских просторов, и сомкнется там с другой такой же массой, пришедшей с запада. Что из всего этого выйдет, остается только догадываться, хотя и так понятно, что ничего хорошего не ожидается.

В купе, весело переговариваясь, вошли мои попутчики, два подхорунжих из пластунской бригады генерала Букретова и есаул Савушкин из 82-й Донской особой сотни.

- Костя, посмотри! - Максим Савушкин взмахнул рукой, в которой была зажата газета.

- Что там? - присаживаясь к окну, спросил я.

Есаул расположился напротив и, заглянув в газету, сказал:

- Пока мы на Кавказе сидим, в стране такие события творятся, что сам черт ногу сломит. В Питере власть захватили какие-то большевики, а правительство теперь называется Совет Народных Комиссаров. Было восстание юнкеров, которые ожидали подхода Краснова, но оно закончилось неудачей. Юнкера захватили Госбанк, гостиницу "Астория" и телефонный узел, и на этом все. Потом большевики загнали их по казармам и училищам, пообещали их распустить, если те сдадутся, а когда те сложили оружие, всех расстреляли. Представляешь, восемьсот мальчишек погибло.

- Представляю.

- Так мало того, - разошелся есаул, - Москва теперь тоже под ними.

- А что Краснов? - спросил я. - Почему не помог юнкерам?

- Его на Пулковских высотах встретили, с ним только семьсот казаков, а против, десять тысяч Петроградского гарнизона, моряков и каких-то непонятных красногвардейцев.

- И все это в газете?

- Нет, - помотал Савушкин головой, - это мы у одного из телеграфистов узнали, а в газете Декреты о Мире и Земле.

Есаул передал мне газету, и глаза заскользили по строчкам. Итак, СНК - Совет Народных Комиссаров, Временное Рабочее и Крестьянское Правительство до созыва Учредительного Собрания. Состав: председатель - Ленин, нарком иностранных дел - Троцкий, нарком внутренних дел - Рыков, просвещения - Луначарский, труда - Шляпников, земледелия - Милютин, торговли и промышленности - Ногин, финансов - Скворцов-Степанов, по делам национальностей - Сталин. Хм, ни одной знакомой фамилии, и только Ленин с Троцким мелькали где-то на страницах газет в связи с неудачным февральским переворотом. Дальше, утвержден новый ВЦИК, постоянно действующий орган государственной власти.

Не то, переворачиваю страницу и вчитываюсь в текст Декрета о Мире. Надо же, "мир без аннексий и контрибуций", и перемирие сроком на три месяца. Как же, разбежались вам немцы мир подписывать. Пока они сильней, о мире разговора не будет. Сейчас перед ними никого, Западный фронт развалился раньше нашего, Кавказского, и хоть до самой Москвы иди, остановить их практически некому. Опять же союзники, сволочи еще те, сами себе на уме. Наверняка, рады радешеньки, что империя на ногах не устояла, но и жалеют, что Россия из войны выходит, а германцы могут свои освободившиеся силы с востока во Францию перебросить. С нашей стороны, тех, кто честно воевал, этот Декрет мерзость, поскольку нас лишают всего того, что произошло с нами за эти три года войны. Бог с ней, с воинской славой, но эта писулька предавала забвению смерть миллионов погибших в Великой войне и получается, что они гибли зазря, не за Веру и Отечество, а всего лишь за бывшего царя гражданина Романова.