Анатолий Логинов - Два танкиста из будущего. Ради жизни на земле

Докурив, бросаю окурок в ведерко с водой и иду досыпать. Надо отдохнуть, пока есть возможность, до этого некогда было. В конце наступления в Калужской области, когда от нашей бригады остались рота танков и меньше батальона мотострелков, нас опять отвели на переформирование, пополнили, а потом опять бросили в наступление. Лишь теперь, после очередного переформирования, мы снова вернулись на Украину. А дела здесь не очень, все же наши сумели опять зарваться. Наше наступление на Киев фрицы остановили и ухитрились два котла устроить — один под Киевом, другой здесь, под Харьковом. Поговаривают, что командарма Власова они в плен взяли. От судьбы, видать, не уйдешь, да.

Опять потревожив недовольную Мурку, укладываюсь спать. Но выспаться сегодня мне явно не суждено. В дверь стучит посыльный, и мы с Андреем дружно вскакиваем…

«К началу нашего контрнаступления немецко-фашистские войска продвинулись до линии Холм — Зубцов — Можайск — Малоярославец — Кондрово — Сухиничи — Карачев — Гомель — Брагин — Остер — Ромны — Дубны — Черкассы — Одесса. […]

3 октября командующий четвертой армией Клюге в своем докладе командованию группы армий „Центр“ о боях в районе Можайска и под Обнинском сообщал, что войска армии находятся в исключительно тяжелом положении и что помочь им за неимением сил невозможно. „Боеспособность 57-го и 20-го корпусов настолько упала, — отмечал Клюге, — что в оперативном отношении они больше не имеют никакого значения… Потери в людях просто колоссальны“. Так закончилось последнее наступление немецко-фашистской армии на Москву. Советские Вооруженные Силы выиграли оборонительное сражение. Ударные вражеские группировки были обескровлены и лишены возможности продолжать наступление.

Провал немецкого генерального наступления „Оркан“ явился крупнейшим событием летне-осенней кампании 1941 г. на советско-германском фронте. Этот неожиданный для немецко-фашистского командования поворот событий под Москвой имел далеко идущие последствия. Стратегия „молниеносной войны“, лежавшая в основе всех кампаний, осуществленных фашистской Германией в Европе, оказалась несостоятельной в войне против Советского Союза. […]

Поступление в действующую армию новой боевой техники, маршевого пополнения, новых частей и соединений, а также дополнительный ввод в сражение резервных армий оказали большое влияние на изменение общего соотношения сил на советско-германском фронте. К 1 ноября 1941 г. немецкая армия уже утратила былое превосходство над советскими войсками. Разрабатывая план зимней кампании, Ставка Верховного Главнокомандования предполагала прежде всего решить следующие оперативно-стратегические задачи: ликвидировать угрозу, нависшую над советской столицей и освободить Киев. Для этого намечалось разгромить ударные группировки врага, наступавшие на Москву, а также группировку в районе Ромны — Дубны. […]

Главный удар Ставка Верховного Главнокомандования намечала нанести на западном направлении. Именно здесь, на подступах к столице нашей родины, где гитлеровское командование, сосредоточив основные силы армии, пыталось решить исход войны в свою пользу, и предполагалось развернуть большое зимнее наступление Красной Армии. […]

Наше контрнаступление позволило отбросить противника на 50-300 км к западу. […]»

С кружащего над равниной автожира, несмотря на небольшую высоту полета, хорошо видны пылящие по дорогам колонны. Стрелок-наблюдатель, внимательно рассмотрев обстановку, передает по рации:

— «Третий», я — «Орел». Две колонны, обе до усиленного танкового батальона на параллельных дорогах. Правая отстает…

В этот момент летчик заложил правый вираж и снизился еще больше. Стрелок-наблюдатель оторвался от рации и перехватил рукоятки спаренного ШКАСа, разворачивая турель навстречу появившимся «мессерам»…

— Так, е…ть, похоже, мы попали в переплет, — отреагировал на полученное известие Сергей Иванов, отпустив тангенту СПУ: — Подумаем.

Посмотрев карту, он прикинул расстояние до ближайшей развилки, у которой цепь холмов, прикрывающая разбитую, пыльную дорогу, прерывалась. Пыль, висящую над колонной, относило ветром влево, и она не мешала Сергею, сидящему в открытом люке башни. Внезапно его лицо просияло и, хлопнув себя по лбу, он проорал: — Эврика! — одновременно убирая карту и переключаясь на связиста.