Юрий Гулин - Сослагательное наклонение

— Все, приехали!

— Ой, вы ведь Селиванов? — произнесла Лида и смутилась своей бестактности.

Но известный всей Москве футболист Борис Селиванов лишь дружелюбно улыбнулся.

— Он самый, соседка. А это моя жена, Ольга и мой сынишка Игорь.

Селиванов принял у сидевшей в кабине грузовика молодой женщины ребенка, потом помог ей выбраться самой. Женщины вежливо поздоровались.

— Лёля, видишь песочницу? Там уже есть один хлопчик, определяй туда и нашего.

— Это мой сын, Костик, — поспешила объявить Лида.

— Вот я и говорю, определяй Игорька к Костику и за работу!

А через полчаса в песочнице уже возились три пацана. К Костику и Игорьку присоединился Илюша. Его отец, музыкант Игорь Фетисов, тоже получил квартиру в этом доме и, по совпадению, в этом же подъезде.

С этого дня мальчишки стали неразлучны, как три мушкетера от Дюма-отца. Так их с тех пор и прозвали…

Детство и юность наших «героев» ничем особенным не отличались от детства и юности их сверстников. Откуда тогда взялись кавычки по краям слова «герои»? Не спешите — скоро вы все узнаете. Хотя, если кому-то после того, как он дойдет до фразы «Конец первой книги», захочется-таки эти кавыки убрать — делайте это смело. Ибо читатель всегда прав, а автор вполне может ошибаться…

А пока перенесемся на тринадцать лет вперед от вышеописанных событий…

… - Не дрейфь, Илька, все будет в порядке!

Игорь ободряюще похлопал приунывшего друга по плечу.

— Главное не «ссать», и точно следовать полученной инструкции, — поддержал Игоря Костя.

А «ссать», честно говоря, было отчего. Ученика девятого «б» класса, комсомольца Илью Фетисова обвиняли в фарцовке. По тем временам обвинение было нешуточное. К тому же поймали Илью «с поличным». А началось все с того, что отец Ильи не так давно поступил на службу в один очень известный симфонический оркестр. Начались заграничные гастроли, а, значит, у Ильи стали появляться заграничные шмотки. Те, что ему не подходили или не нравились, он поначалу продавал по сходной цене своим друзьям. Но однажды случилось так, что новенькая кожаная куртка не подошла никому из «проверенных товарищей», и Илья, с замирание сердца, впервые понес ее продавать на «пятачок». «Пятачком» именовалась подворотня поблизости от пресловутой «Березки». Илья все время боялся, что на его плечо вот-вот ляжет суровая рука закона, но в тот раз все прошло на удивление гладко. Куртку удалось продать почти сразу, при этом выручив от продажи хорошие деньги. Еще четыре раза побывал Илья на «пятачке» и еще четыре раза ему везло. Не повезло на пятый. Его взяли прямо при продаже джинсов и препроводили в отделение милиции, где был составлен соответствующий протокол.

К счастью для Ильи, он не успел стать завсегдатаем «Пятачка», поэтому не попал в поле зрения соответствующих органов, что заметно облегчило задачу по его «отмазке». В деле спасения Ильи, если не от тюрьмы, так от позорного клейма «спекулянт», были задействованы и стар и млад. Федор Константинович Агафонов, работавший к тому времени уже в московском обкоме партии, и Борис Сергеевич Селиванов, подвизавшийся все на том же футбольном поприще, но теперь уже в качестве тренера, каждый по своей линии, повернули дело так, чтобы проступок друга их сыновей рассматривался не как фарцовка, а как подростковая глупость. Не осталось в стороне от «дела отцов» и младшее поколение. Костя Агафонов, бывший к тому времени секретарем школьной комсомольской организации, выхлопотал для друга положительную характеристику, что, справедливости ради, было не так уж и сложно — Илья Фетисов ходил в примерных учениках и активных комсомольцах. Игорь Селиванов, имевший к тому времени второй разряд по самбо, и являвшийся членом «бригадмила», со своей стороны, поговорил с кем надо, и из протокола чудесным образом исчезли все «отягчающие» обстоятельства.

Таким образом, все свелось к тому, что «дело» Ильи Фетисова было передано на усмотрение школьной комсомольской организации. Окончательную точку в нем должно было поставить школьное комсомольское собрание, на котором собирались присутствовать представители райкома комсомола и правоохранительных органов. Поэтому провести собрание надо было так тонко чтобы, с одной стороны, осудить поступок Ильи, а, с другой стороны, не допустить вынесения слишком строгого порицания. Ведь строгий выговор с занесением — об исключении из комсомола никто и не думал, это вообще было бы катастрофой — за год с небольшим до окончания школы, мог поставить крест на перспективе поступления в ВУЗ. Дабы молодежь все сделала как надо, инструктировал ребят накануне собрания лично товарищ Агафонов.