Михаил Савеличев: РЕСПУБЛИКА ЗЕМШАРА

- Он будет вскоре решен, - заверил посла Бухарин. - Мне удалось убедить Государя, что без европейских инвестиций нам не расширить сырьевой сектор.

- Да-да, а также без наших инженеров, специалистов, техники, - усмехнулся посол. - Но нас особо беспокоит судьба концессии по урановым месторождениям в Средней Азии. Впрочем, - прервал он себя, - я хотел сообщить нечто, что касается непосредственно вас, Николай Иванович. Так сказать, вполне надежные сведения из весьма конфиденциального, но информированного источника.

- О чем вы говорите? - насторожился Бухарин.

- О предстоящей отставке вашего правительства, господин премьер-министр. Как мне удалось узнать, вашим монархом принято твердое решение по данному вопросу.

Бухарин вернулся за стол, опустился в кресло, стиснул кулаки.

- Кто? - только и спросил он.

Но посол его прекрасно понял.

- Две кандидатуры рассматриваются на ваше место, милейший Николай Иванович. Господин Ульянов-Ленин и. - посол помедлил, словно примериваясь, как лучше нанести coup de grace, - господин Малиновский.

25 октября 1929 года, 04:00

Игорь Иванович ежился от холода. От пронизывающего балтийского ветра не спасали ни кожаная куртка, ни кожаные штаны, ни плотно облегающая голову авиаторская шапка. А то ли будет на высоте! Он посмотрел на укрытый маскировочной сетью аппарат. В последние дни активность разведывательных полетов европейских «рам» резко возросла, приходилось принимать меры предосторожности.

Нащупав в кармане портсигар, Игорь Иванович хотел его достать, но в гул близкого моря вплелся посторонний звук. Затем со стороны дороги, точнее, выбитой в песке колеи появился огонек, затем на вертодромное поле выскочила узкая приземистая тень. Сикорский невольно опустил руку на кобуру, хотя прекрасно понимал: если гость миновал внешний периметр охраны, то обладает необходимыми полномочиями. Его окатил слепящий свет фары, Игорь Иванович помахал, и перед ним остановился, урча и взрыкивая, мотоцикл.

- Игорь Иванович, - сказал слезший с огромной машины человек, стянул с головы шлем с очками-консервами, - пришлось ждать, когда будет готово оборудование, - манера говорить у приехавшего была странной, отметил Сикорский. Ни приветствий, ни извинений за задержку, сразу к делу. Впрочем, его это устраивало, не до церемоний. Тем временем с заднего сиденья мотоцикла слез маленький человек и принялся возиться с громоздким ящиком, кое-как уместившимся в коляске.

- Приветствую, Александр Александрович. Ваш батюшка позвонил два часа назад, это оказалось. весьма неожиданно.

- Но турель вы установили? - спросил Богданов. - Чертеж конструкции я направил факсимильной связью.

Сикорский посмотрел на горбатый силуэт под маскировочной сетью.

- Да, установили.

- Нэтти, - позвал Богданов спутника, который, несмотря на хрупкое телосложение, неожиданно легко вытащил ящик из коляски и поставил на пожухлую траву. - Займитесь установкой аппарата. А я, - он вновь повернулся к Сикорскому, - хочу поговорить с пилотом. Он здесь?

- В медсанчасти, - Игорь Иванович показал в сторону приземистых зданий на краю вертодрома. - Почувствовал себя плохо. Слабость, температура, тошнота. Фельдшер говорит - простудился, наверное.

- Пойдемте, - Богданов решительно зашагал в указанную сторону. Сикорский еле поспевал за ним, поражаясь, насколько же сын походил на отца. С Малиновским они несколько раз встречались во время обустройства аэрограда в Выборге, где теперь сосредоточились российские бюро по проектированию и строительству воздушных аппаратов и где собирались экспериментальные машины, включая скоростные разведчики и вертолеты его, Сикорского, конструкции. Теперь же, разглядывая Александра Александровича со спины, Игорь Иванович не мог отделаться от ощущения, что перед ним не сын, но сам пэр.

Дежурный фельдшер поначалу отказался пустить их, объясняя, что состояние пациента резко ухудшилось, пришлось сделать укол.

- Но он ведь в сознании? - нетерпеливо спросил Богданов, отстранив фельдшера, который пытался загородить им проход, держа в руках белоснежный халат, словно ширму. - Мне на пару вопросов.

Они переступили порог палаты, где пустовали все кровати, кроме одной. Летчик действительно выглядел плохо: почти слившееся по белизне с подушкой лицо, лишь под глазами и вокруг рта - темные тени, крупные капли пота, тяжелое дыхание. Словно ощутив появление визитеров, он открыл глаза и повернул к ним крупную голову. Шевельнулся, будто пытаясь встать.