Александр Афанасьев: Сожженные мосты. Часть 1.

— Получите, милейший… — я дал полрубля, развернул газету и …

…..

Первая полоса. Великая княжна Ксения, из одежды на которой самое крупное — морская фуражка. Роскошная цветная фотография на всю страницу. Что было написано дальше — даже пересказывать не хочу…

Разум включился секунде на пятой — до этого было только одно, затмевающее все желание — добраться до дома, взять лежащий там автомат и …

А потом включился рассудок. Рассудок офицера, годами действовавшего под прикрытием, четыре года проведшего в Белфасте, где взрывы и пожары являются неотъемлемой повседневностью бытия…

Так… За час можно добраться до Кронштадта. Там — не может быть, чтобы не нашел никого из однокашников. Однокашников, имеющих доступ к спецскладам. Адрес типографии — здесь же, по закону адрес типографии, где напечатано то или иное печатное издание обязательно указывается. Тираж начнут развозить не раньше двенадцати ночи. Тираж всегда развозят ночью.

Типография… Одна искра — не говоря уж о брошенной в склад готовой продукции морской, не гасящейся даже в воде спичке — и все. А для того, чтобы раздобыть такую спичку — даже до Кронштадта добираться не надо.

И еще нужен кнут. Потому что на таких даже пулю жаль тратить. И потом. Что по закону в таких случаях полагается? Телесное наказание. Вот вам и будет — телесное наказание…

Но это потом…

Я аккуратно свернул газету, положил в карман…

— Извозчик!

Собственно говоря — я такого не ожидал. Ожидал полицейской кареты, даже речь придумал в свое оправдание — но никак не ожидал "Руссо-Балта" с гербами на дверях…

"Руссо-Балт" подъехал к нашему, фамильному воронцовскому особняку рано утром — солнце было еще не палящим — оно было робким и нежно-розовым, оно только еще пробуждалось ото сна. И Петербург в эти минуты был… он словно застрял на границе бытья и небытия, яви и нави. Такое бывает еще в белые ночи…

— Капитан первого ранга Воронцов?

Я с трудом принял вертикальное положение

— Он самый.

— Извольте проследовать.

Понятно…

Старший — с невыразительными чертами лица, крепкий — принюхался, едва заметно скривился…

— Сударь… Извольте привести себя в порядок. Мы подождем…

Не нравится? Ну и …

Примерно на пятой минуте поездки я понял, что мы едем не в дом предварительного заключения Кресты. Хотя бы потому, что в Кресты на "Руссо-Балтах" не ездят.

А когда до меня дошло, наконец куда мы едем — я аж побелел от ужаса, хмель как рукой сняло. Предстать… в таком виде… достойном пьяного забулдыги, но никак не русского флотского офицера… да все предки в гробах не по разу перевернутся…

Подъехали мы не к парадному — к черному входу любимого Государем Александровского дворца. По темным, неприметным лестницам, по узким коридорам мы шли и шли, открывали двери. В трех местах нас остановили для проверки документов, в двух — обыскали. Такого, какое происходило в девятнадцатом веке — когда Каракозов запросто подкрался к Государю на дальность пистолетного выстрела — больше такого просто не могло быть.

Но и террористы сейчас другие — не то что неудачник Каракозов, который и стрелять то толком не умел.

— Извольте ожидать сударь…

Я огляделся. Темные, бесконечные ряды книг, многоярусные полки из дорогих пород дерева. Несколько старых, рассохшихся стульев, пара столов, лампа под зеленым абажуром…

Попал…

Государь появился в библиотеке быстро, я прождал всего минут пятнадцать. Как и обычно он был в простой казачьей форме без знаков различия — почему то он любил эту форму даже больше чем синюю — военно-воздушных сил, где он служил.

— Ваше императорское величество! — я искренне надеялся, что о моем состоянии Государь не догадается.

— Присядьте.

Я остался стоять. Государь тяжело опустился на стул…

— Знаете, князь… — с какой-то едкой горечью в голосе проговорил Государь — я мечтал… в свое время… чтобы у меня было много детей… Трое мальчишек как минимум. Трое братьев. К сожалению… после Ксении врачи сказали, что детей у нас больше не будет. Тяжелые роды…

Я молча стоял навытяжку перед Государем. Слушал — в ужасе. То, что я услышал сейчас — не знал никто. Впервые я понял, насколько устал этот человек, вынужденный отвечать за целую Империю, насколько тяжек тот крест, который он несет ежедневно и ежеминутно. И насколько Государь постарел. Выглядел он на экране еще более чем… но теперь мне стало понятно что все это ухищрения гримеров и не более…