Валерий Елманов: Правдивый ложью

А началось все с того, что ко мне на подворье заявился староста из Кологрива, который привез корма.

Взяв себе за правило не отпускать от себя никого, чтоб не сказать чего-нибудь приятного, я велел пригласить его ко мне, дабы оказать любезность, столь ценимую этим маленьким, чем-то неуловимо похожим на Василия Ивановича Шуйского старичком-боровичком.

Да и в остальном староста имел кое-что общее с боярином – все время прибеднялся, любил жаловаться на здоровье, недороды и неурожаи, но корма и все прочее, что положено, поставлял исправно и в срок.

Мне стоило только раз сказать ему, что если такого не произойдет, то я навещу деревеньку и сам попытаюсь разобраться, в каком месте был недород и действительно ли пусты амбары, как он тут же понял мой намек и по достоинству его оценил.

Свою выгоду – оставаться в деревне безраздельным хозяином, которому господин во всем доверяет, Жила, как его звали, уловил мгновенно, так что повторять не потребовалось.

Разговоры у него были прежние, и тональность их соблюдалась неукоснительно.

Правда, о том, что все худо, он на сей раз мне не сообщил, поскольку урожай в этом году обещал быть на загляденье – яровые взошли дружно, да и озимые, которые уже убрали с полей, уродились о-го-го.

Потому на сей раз он обошелся общими фразами о том, что с хлебушком вроде бы ничего, хотя и не так чтоб шибко, но все положенное привезли, потому как народец понимает, что добрый господин страдать не должон, и наскреб последнее.

Намек на то, чтоб я и дальше не приезжал, был достаточно прозрачным, и я сразу успокоил его, выразив надежду, что поставки будут столь же исправны и впредь, поскольку моя загруженность навряд ли позволит выбраться в ближайшее время в деревню.

Короче, наша негласная договоренность остается в силе.

Он повеселел, но не угомонился и на всякий случай принялся рассказывать, как часто бегают людишки у соседей, а все потому, что хозяева вотчин и поместий не понимают своей выгоды, то и дело налагая такое тягло, что и впрямь невмоготу.

Зато у них в Кологриве, с тех пор как деревенька перешла в княжеские руки, доселе не было ни одного случая ухода с земли, а все потому, что князь…

Признаюсь, я не очень-то внимательно его слушал, поэтому едва не пропустил его неожиданный переход к тому, что все беды на Руси от оскудения веры.

Мало того что латиняне всякие прутся, так уже и в язычество народец ударился. Причем, по словам Жилы, выходило, что они все повязаны, участвуя в неком тайном заговоре супротив православного люда.

Я деликатно усомнился, но старичок в этом вопросе оказался довольно-таки упрям и даже привел недавний пример, доказывающий их связь между собой.

– Мы-то в Москву ныне с кумом ехали, он у меня с соседней деревеньки, с Юшмановки, дак он сказывал, что у них седмицу назад детина объявился, так ни лоб перекрестить, ни молитву зачесть. Мужики-то попеняли ему, а он им в ответ, мол, у меня свои боги. Вона куда идем. – И он сокрушенно вздохнул.

– А они его окрестить не попытались? – усмехнулся я, припомнив себя в Путивле.

– Поди окрести, егда у него близ ноги кобель здоровенный, а на морду – вылитый волчина. Один попробовал подступиться, дак тот яко рыкнет, ажно ух! – И Жила даже сам передернулся.

– Живой хоть?

– Кто?

– Да тот, кто хотел подступиться?

– Живой… – протянул староста. – Ан все одно – пробудь детина поболе, непременно бы чего недоброе учинил. Хорошо, что он в Москву торопился да ушел скоро, а то как знать…

– А латины поганые при чем? – не понял я.

– Дык он все о князе каком-то выспрашивал, – пояснил Жила. – Князь же тот беспременно иноземец, потому как и имечко не выговорить, и прочее тож чудное. Вот и выходит, что…

– У меня хоть имечко и попроще, но ведь и я тоже иноземных кровей, – напомнил я ему.

– Ты, княже, православную веру приял, потому о тебе и речи быть не могет, а у ентого хошь начало и схоже с твоим, на «мы» как-то, да по всему чуется – непременно латин. Вот и выходит, что…

– Погоди-погоди, а как, говоришь, полностью звучало имя? – нахмурился я.

– Да нешто упомнишь, – развел руками староста. – Да и кум его тож мне не называл. Сказывал токмо, что на «мы», а как далее, и ему самому, поди, не запомнилось. Да и то взять – у их такие прозвища, что прежде язык сломаешь, нежели выговоришь…

Я смотрел на старичка, кивал головой и прикидывал. Получалось как-то уж слишком много совпадений. И детина из язычников, да еще с волком в обнимку, и ищет князя на «мы»…