Владимир Коваленко: Кембрийский период

— Доброго дня, господа! — Кейр степенно и точно в меру наклонил голову. — Не встречали ли вы на ждущем меня пути чего необычного?

— Кейр, дружище, привет! Брось притворяться стариканом, тебе не идет!

Ну у этого дружище — все, кто не кровный враг. А вот девушка сразу перешла к делу.

— Ты о Доброй Соседке? Встречали, пожелали доброго дня. Она нам тоже! Странная она. И симпатичная. А ушки как у лошади! Торчат из головы, вокруг волосы топорщатся. Смешно так. Миленько. Очень хочется пощупать. Погладить. А вот глаза сердитые. Но как-то понарошку сердитые.

— Точно, — поддержал жених, — зла она на кого-то. Хорошо, что не на нас!

Высказал свое — и уступил слово любимой.

— Одежка у нее добротная, но очень уж скромная. Где это видано — вся в коричневом! Из-под подола, правда, серенькое проглядывает, да и пониже что-то есть. Порядочная барышня на богомолье, да и только. Если на голову не смотреть. Волосы все обрезаны коротко-коротко. Словно овдовела она, или осиротела, или еще что… Идет пешком, мешок за спину закинула. А одежка ей непривычна, и мешок за плечами, и провалиться мне на месте, если не носила она белое с золотом!

Кейр оторопел. Белое с золотом носили разве тилвит тег. Высокие, золотоволосые. И еще… Да быть такого не может!

— Синяя же, говорят, рыжеволосая, маленькая… Гоблин почти.

— Сам ты гоблин, — девушка почему-то обиделась. — Говорю, настолько белая, что кажется синеватой. Волосы красные. Рыжие и красные — разницу видишь? И брови красные, и ресницы. А рост… Какой рост у Добрых Соседей, знают только они сами. Что еще… Руки слегка в земле перепачканы. Отмыла, но под ногтями осталось.

Что ж. Так ничего и не прояснилось. Оставалось узнать все самому. И подстегнуть коней, чтоб не упустить свою легенду. Какой-то она будет?

Издали — как раз был участок прямой да ровный — сразу увидел — темная до черноты ряса, над ней лохматая голова. Из-под рясы мелькают сапоги. Всаднические, судя по подошве, но без шпор. Смотрит под ноги. Внимательно так, словно кошель с золотыми обронила. Кейр поравнялся. А что сказать — не знал. Разве уши рассматривал. Уши были, действительно, большие и треугольные. И да, жеребячьи. Вот только торчали не вверх, а в стороны. И их действительно хотелось потрогать! Кейр решился.

— Куда путь держишь, Добрая Соседка? — На такое обращение, как будто, никто из фэйри не обижался. Иные, правда, всегда злые — но вот таких в Диведе почти и не водится. Разве только старый бог Гвин ап Ллуд со своей сворой…

Волшебное существо остановилось. Руки опустили мешок на землю. Голова вскинулась вверх, показав длинную белую шею. Глаза серые, без белков, сжатые в точки зрачки… Фэйри. Точно фэйри! Только… которая?

— В город.

— А-а-а. — Кейр постарался протянуть это солидно и многозначительно. И замолчал. Фэйри немного подождала, потопталась. Отвернулась, подхватила с дороги украсившуюся несколькими мокрыми песчинками ношу, и зашагала вперед. Кейр, чтобы не отстать, пустил лошадей медленным шагом. Просто ехать рядом и молчать было неудобно. Но о чем можно говорить неизвестно с кем?

— Славная леди, ты не обидишься, если я спрошу, ты из которых?

Ведь и правда, могла оказаться баньши. Правда, это как раз могло быть и не страшно. Кейр слыхал о Добрых Соседях чуть больше, чем детские сказки — все-таки не в последней семье клана уродился. Так что знал: банши на самом деле хорошие. И никогда ничего не накликают, а что плачут над бедами людей — так это от жалости. Они ведь людям какая-никакая родня, того же адамова семени. О детях заботиться помогают, злые чары отводят. И только если совсем-совсем не могут помочь — плачут. Заранее. А оттого многие верят, что это банши напасть и накликали.

Ответ же чуть рот открытым не оставил.

— Я сида. Из тех, которые для ирландцев "дини ши", для скоттов — Благий Двор, а для вас — народ холмов. Ростом вот только не вышла.

И руками развела. Мол, не виновата я, что такая худая да короткая. Кейр же рассматривал ее наново. И глазам своим не верил. Сиды — те, кого раньше считали богами. Не всех, а старших да сильнейших. Но они же в легендах прекрасны! А эта… а эта умильна. Как бывает птичка, белка, щенок. Или какое другое животное — красивое. Даже женственное. Которое не грех подвезти, чтобы лапки не стирало. И которое очень хочется погладить. Не как девушку, как звереныша. И за уши потрепать.

— Ты больше похожа на тилвит тег.

— Детей не ворую, — уверила фэйри, — да и волосы у меня не золотые.