Николай Андреев - Гром победы раздавайся!

Неудавшееся контрнаступление стоило немцам слишком дорого: они стянули сюда большинство резервов, и одновременный удар Северного фронта по трем сходящимся направлениям, а еще Западного — по двум на Вильну, обескровил противника и заставил его отступить.

Россия чувствовала возвращение былого энтузиазма. Сотни и тысячи радостных и полных благодарностей телеграмм приходили в штаб Горбатовского. Новый Луцкий прорыв вселил уверенность в русских людей, надежду на скорую победу. Но мало было одних побед в Галиции и на Буковине — подъем начался благодаря успехам Босфорской операции. В день, когда пришла весть о взятии Стамбула, в сотнях храмов по всей стране отслужили благодарственный молебен. Позиции противников строя пошатнулись, оппозиция раскололась. Монархия смогла овладеть Царьградом, столь желанным многие века! Это был символ скорейшей победы. Именно на психологический эффект от успехов Босфорской операции и надеялся Кирилл: просто становилось все труднее и труднее удерживать страну от сползания к новому кризису. Силы России уже и так были на исходе.

Юзфронт смог перемолоть последние австрийские резервы. Вена спешно набирала даже шестнадцатилетних подростков в армию. Наружу выплыли проблемы с продовольственным обеспечением. Надежды на украинский хлеб не оправдались. В городе поднялся голодный бунт, кроваво подавленный правительством. Волна забастовок прокатилась по Будапешту, Праге и славянским провинциям, остановленная лишь благодаря вооруженной силе. А сведения об этих жестокостях, о бедственном положении Австро-Венгрии по приказу Кирилла печатали все крупные газеты империи. И, кстати, не только Российской империи. Служба имперской безопасности сумела изготовить большой тираж одной из австрийских газет. Во всяком случае, со стороны отличить экземпляр настоящего печатного издания и сибовского смог бы разве что специалист.

И вот однажды утром эти листовки выбросили из самолетов над австрийскими позициями в Галиции. В тех частях было много чехов и венгров, и в считаные часы вспыхнули волнения. «Мы тут сражаемся за двуединую монархию, а император расстреливает наших братьев? Довольно! Хватит! Навоевались!» Многие даже находили знакомые имена в газете. Офицеры поделать ничего не могли. Газета была как настоящая, да и командный состав воспринял сообщения в ней практически так же, как и нижние чины.

Горбатовский, по приказанию Кирилла, начал наступление на соседних участках фронта, оставив напротив взволновавшихся частей лишь минимальные контингенты. Удалось прорвать вражеский фронт снова, воспользовавшись волнениями в австро-венгерских частях. Противник начал спешный отход. Тот же самый прием применили и на других участках фронта. Правда, удался он не везде, но… успех был налицо! Пока очередная часть отказывалась продолжать сражаться, их соседи отходили под мощными ударами. Это было бы смешно, если бы не было так грустно: дисциплина уже была совсем не та, что в начале войны.

К сожалению, с германскими частями такого не смогли сделать. Кайзеровские части все еще сохраняли дисциплину и стойко перенесли вести об очередных голодных бунтах, которые вправду имели место в Берлине и в Рурской области…

Юго-Западный фронт смог развить успех, и вот уже Львов оказался на грани падения, а мощный ударный кулак нацеливался на Будапешт. Решено было забыть о криках союзников, требовавших помощи против германцев, которые на Западном фронте во Франции все никак не желали отходить. В союзнических частях уже началось брожение, и заработали военно-полевые трибуналы. Французы решили использовать опыт русской армии, в которой относительно хорошую дисциплину поддерживали широкими репрессиями и некоторыми послаблениями. Солдаты просто слишком устали воевать…

В то же время на Румынском фронте стояло затишье. Германцы и австрийцы перебрасывали свои дивизии на Юго-Западный фронт или к Чаталджину, чего и добивался так долго Кирилл. Пока немецкие силы, спешно снятые с Салоникского и Румынского фронтов, штурмовали ставшие русскими позиции у Стамбула, в порт Варны входила эскадра судов Черноморского флота. Их встречали не выстрелами, но — молчанием. Кирилл получил от нового болгарского царя ответ на предложение заключить мир. Сын Фердинанда потребовал за выход из войны турецкие земли в Европе и помощь в возвращении Добруджи. А заодно кредиты на восстановление экономики, перевооружение болгарской армии, никаких контрибуций и уступок из-за участия в войне на стороне Германии и Австро-Венгрии и много чего еще. Сын Лисы немало запросил в обмен на выход из войны. К тому же благодаря этому он мог завоевать популярность народа: болгары уже на пределе своих сил, и вот-вот дивизии могли просто отказаться воевать.