Андрей Буровский - «Прогрессоры» Сталина и Гитлера. Даешь Шамбалу!

— Почему сразу «разведку»? — Петя сам чувствовал, каким противным просительным голосом заговорил. Чаниани остановился, неподвижно за ним наблюдая. — Может, им и правда мой паспорт был нужен?!

— Паспорт?! — Чаниани фыркнул, как разъяренный буйвол. — Вы просто повторяете слова какого-то осла из ментовки. Настоящий бандит закажет паспорт любому щипачу, и он вам через сутки притащит паспорт — целенький, чистенький и без всяких мокрых дел позади.

— Щипач — это такой карманник?

— Карманник и есть. Вы дадите карманнику двести рублей, и мелкий воришка будет счастлив. Зачем убивать кого-то за паспорт? Это глупо. А почему убегавший больше не стрелял? Не думали?

— Я и не знал, что он не стрелял…

— Так знайте. А не стрелял он потому, что сразу оторвался, ему больше не нужно было палить. Очень хладнокровный человек. Если такие вас пытались убить — значит, за дело. Рассказывайте.

— Да не знаю я их! Правда — не знаю!!

— Вы врете.

Пете пришел в голову как будто надежнейший ход:

— Если расскажу, что знаю, тогда и совру. А я не хочу вам врать, вот и говорю правду: не знаю.

— Именно этих можете и не знать. А кого знаете из германской разведки?

— Почему разведки?! Ну почему не бандиты?!

Петя даже руки прижал к груди для убедительности.

— Почему именно разведка? Потому, что вы еще не видели своего убийцы. Вы много видели бандитов, у которых на левом плече вытатуирована буква «В»? И это вовсе не русская «вэ»! Это латинская «бэ», группа крови. Вы много видели бандитов с такими татуировками?

— Я вообще бандитов не видел…

Петя понимал: да, если такая татуировка, то занялась им именно разведка. А Чаниани дожимал:

— Что бандитов не видели… верно, вы везде характеризуетесь положительно. Не были, не участвовали, не знакомы… Так ведь вот такие всякой разведке и нужны — чистенькие, ни в чем не замаранные.

Сердце у Пети скатилось вниз. Даже его «незамаранность» — это для «органов» признак едва ли не вины.

— Посидите, подумайте.

С полчаса Петя сидел, тупо глядя в пространство. Смотрел на фотографии… На портрет Сталина… Чаниани что-то читал, бешено фыркал, писал. Яростно отбросил перо ручки, вставил другое железное перо, сунул в чернильницу…

— Не надумали все рассказать?

— Я все рассказал. Правда, все…

Петя был сам себе противен, так просительно опять прозвучал голос.

— Ладно… Выпишу вам пропуск. Но сильно подозреваю — скоро вы сами ко мне попроситесь.

Чаниани замолчал, с улыбкой наблюдая за Петей. Он явно ждал вопроса, и Петя спросил:

— Почему?

— А потому, что никуда вы не денетесь — придется выбирать между двумя разведками. Если вы не разоружитесь перед органами, вас непременно убьют немцы. Вас поймали… вливали в вас водку — чтобы убийство сошло за результат пьяной разборки. Но убить вас можно и без этого…

Чаниани достал из ящика стола памятный Пете нож, держал его между пальцами двух рук, показывая Пете длину и форму оружия…

— Вот такой нож воткнуть вам в бок можно и в ста метрах от дверей НКВД. Не страшно сейчас выходить?

Поразительно, но Чаниани говорил то же самое, что и участковый! Отпустив эту парфянскую стрелу, он даже заулыбался — на этот раз вполне по-человечески. Стоит ли говорить, что Петя покидал здание «органов» в неком смятении чувств? Он сам уже понимал — ведь достанут. Но и этим «сдаваться»… Не с чем ведь! Они хотят признаний в том, что Петя и не думал совершать. Может, и правда уехать? Залечь там, где никто не достанет — ни германцы, ни госбезопасность, ни милиция?! Мелькнула в сознании сцена — сельская дорога… почерневшие от дождей избы… Гладь пруда морщит легким ветерком… Да, но и там есть участковый… Разве что дать денег щипачу, сделать «ксиву», поменяв имя и место рождения… Пускай ищут! А он с полгодика поработает в сельской школе…

Мечтать мешало только то, что не было у Пети знакомых щипачей. И людей, которые могли бы сделать ему «ксиву», тоже не было. Мечта оставалась мечтой, не перетекала в конкретные планы. К осуществлению мечты надо было основательно готовиться… А времени ведь не было ни часа.

Прямо из ГУГБ Петя пошел на Васильевский остров, в университет. Ему хватило ума проверять, не следят ли за ним. Уже вторая половина дня, кончились уроки в школах; целый пионерский отряд маршировал впереди.

«Та-та-та-та!» — красиво пел горн.

«Бум! Бум-бум-бум!» — отвечал ему барабан.

Как хорошо, как определенно было в жизни у этих подростков! Петя пристроился к ним — на виду у множества глаз.