Александр Баренберг - Затянувшийся полет - книга вторая(СИ)

Надо, однако, сказать что–нибудь эдакое! Плагиатить Гагарина с его «Поехали» Воронов не хотел, но забыл придумать будущую историческую фразу заранее, поэтому произнес первое, что пришло в голову: «К звездам!». Получилось так, что буквально за секунду до этого Королев, скороговоркой вклинившись в сообщения операторов, бросил в микрофон: «Ни пуха, ни пера!». Так что слушавшим переговоры осталось неясно, то ли первый космонавт так оригинально послал Главного конструктора в ответ на стандартное пожелание, то ли обозначил открытие космической эры. Ничего, журналисты потом разберутся и напишут, как оно было на самом деле!

И вот напряженные минуты активного участка траектории завершились! В иллюминаторы кабины после сброса головного обтекателя ворвались веселые и очень яркие — гораздо ярче, чем на поверхности Земли, лучи солнца. А снизу расстилалась огромная сине–зеленая планета окруженная полупрозрачным диском атмосферы! Полюбовавшись на это восхитительное зрелище, не виданное здесь еще ни одним человеком, Андрей с трудом оторвал взгляд — надо было начинать работать…

Он еще на предварительных обсуждениях плана полета категорически настоял, чтобы не ограничиваться только одним витком, а сразу предусмотреть возможность более длительной миссии. После долгих споров остановились на восьми витках, с опциональной возможностью прекращения полета еще на первом, если что–то пойдет не так. В соответствии с этим и были выбраны параметры орбиты. Пока все шло штатно и все еще пребывающий в восторге от новых, незабываемых ощущений космонавт решительно убрал со специального держателя над пультом управления листок с циклограммой аварийного спуска на первом витке — последовательным перечислением действий, необходимых для срочного прекращения полета. Кое–кто на Земле считал, что в непривычных условиях орбитального полета космонавт может забыть вызубренные наизусть и сотни раз отработанные на тренажере операции! Не понадобилось! А теперь — за работу!

Двенадцать часов пролетели как одна минута. Воронов успел выполнить все запланированные на земле эксперименты. Большая часть, особенно связанная с бытом — едой, питьем и прочим, а также поведением различных материалов в невесомости, казалась ему смешной — он–то знал результат заранее! Но, тем не менее, выполнил их очень тщательно, фиксируя на бумаге и пленке все мелочи. Теперь уж специалисты не будут выдвигать всяких диких теорий, связанных с влиянием невесомости на жизнедеятельность. А то Андрей уже устал с ними бороться. Сейчас, наоборот, надо как–то навести на мысль о реальных опасностях длительного пребывания в невесомости. А то первые столкнувшиеся с ними космонавты сильно подорвали свое здоровье…

Самым интересным был эксперимент по отработке ручной ориентации космического корабля в пространстве. Космонавт «сел» в ложемент и зафиксировал себя ремнем. Потом включил пульт и взялся за две рукоятки управления, чем–то отдаленно напоминавшие давно забытый им компьютерный джойстик. Сначала, строго следя за расходом бесценного топлива, несколько раз поменял положение корабля в пространстве на заданное заранее, пользуясь системой астроориентации. Потом развернул его в положение торможения для схода с орбиты, то есть задом наперед, уже используя только резервный способ ориентирования — по линии горизонта.

На четвертом витке, пролетая над европейской частью СССР, он вышел на связь с Центром управления, а через него дал короткое интервью Всесоюзному радио. Сообщение о полете первого космонавта в мировые средства массовой информации передали еще за час до этого, в конце второго витка. И теперь передачу советского радио транслировали все ведущие мировые агентства. Поэтому в конце интервью Андрей, как и было предусмотрено заранее, сказал пару фраз по–английски. Выполнив все задания раньше срока, весь последний виток он занимался фотографированием Земли, сделав сотни цветных снимков ручной камерой с мощным объективом. Будет теперь чем иллюстрировать неизбежные выступления перед разнообразной публикой…

А выступлений действительно оказалось более, чем достаточно. Известие о первом полете человека в космос вызвало колоссальный фурор в мире, даже больший, чем ожидал Воронов, исходя из опыта той реальности. Видимо, сыграла роль разница в десять лет — люди еще не настолько были избалованы научно–технической революцией сороковых–пятидесятых и воспринимали это достижение как что–то совсем уж невозможное и фантастическое. Даже два с половиной года, прошедшие с запуска первого спутника, не сильно смягчили эффект от сообщения о полете космонавта. Подумаешь, какую–то очередную железку в небо пульнули! Другое дело — такой же, как ты, человек.