Василий Кононюк: Шанс? Параллельный переход

— Ты что, глухой? — повторил. — Отвечай, когда тебя спрашивают! — Сказано было несколько громче, чем предписывают правила хорошего поведения.

— Ты, казак, на меня не кричи, я с тобой свиней не пас. А если тебе где-то хлопчик привиделся, то так выходит, что это у тебя видения, а не у меня. Толкуй со своим хлопчиком дальше, расскажешь нам потом, что он тебе поведал.

— Он у тебя, Иллар, видно, мало нагаек получал, ну так то исправить можно!

— Батьку, а можно ему в ухо дать?

— Нет, Богдан, не можно.

— Повезло тебе, казак. А то повалял бы тебя по земле, казаки бы потешились. Но ничего, жизнь длинная, может, придет время — и разрешит атаман с тобой побиться. А может, и прибить разрешит. В жизни такое часто бывает. Сегодня нельзя, а завтра, глядишь, уже можно.

— Да я тебя сейчас на куски пошматую, сопля!

— Чего ты языком машешь, как базарная баба? Хочешь порвать на куски, так попробуй. Делай что-то, а не языком верти.

Состязаться со мной в словоблудии было совершенно бесперспективным занятием — видимо, этого мой оппонент не знал. Обманутый моим внешним видом, он пытался спровоцировать меня с какой-то целью на необдуманные поступки, а попал в совершенно неприятную ситуацию, из которой не было достойного выхода. У него хватило ума и силы воли не схватиться за саблю: это выглядело бы совсем глупо. И так многие поглядывали в нашу сторону, привлеченные его излишне эмоциональным тоном.

— Считай, что повезло тебе сегодня, хлопчик. Ты правильно сказал, жизнь длинная. Свидимся еще с тобой на тесной тропинке.

— Чего-то я тебя не пойму, Пылып. Сам ты захотел с этим казаком толковать, мы все говорили тебе — потолкуем после круга, чтобы спешки не было. Нет, подавай тебе казака, у которого видения были, на разговор. А теперь, вместо того чтобы с ним толковать, ты свару учинил. Как такое понять? — обратился к молодому самый старший с виду и самый рассудительный атаман.

— А чего тут понимать, атаманы? Сговорился он с черкасским атаманом, что будет его сторону держать, вот и нужна ему была свара, — недолго думая, выпалил я.

Закинул пробный шар, чтобы на реакцию глянуть, других связных версий происходящего у меня не возникло. Вздрогнув и одарив меня ненавидящим взглядом, он прошипел:

— Забудь, Иллар, что я тебе раньше говорил, другой у нас нынче разговор получился — не верю я ни тебе, ни татарину твоему, которого ты в полон взял. И про моих казаков мы еще с тобой потолкуем, — угрожающе добавил он, развернулся и пошагал в сторону, к своим казакам.

— С Пылыпом их не меньше нашего выходит, — хмуро заметил один из оставшихся атаманов.

— Если на моей стороне Бог, то кого мне бояться? А если Бог против меня, то зачем мне жить? Ништо, Захар, Пылып сам по себе, его казаки тоже голову на плечах мают. А чтобы им понятней было, пока время есть, пойдем расскажем нашим казакам, что мы тут слыхали и какие коленца Пылып выкидывал, а у них родичи и друзья среди Пылыповых есть, так, глядишь, до круга все знать будут, что Пылып удумал.

— Верно Иллар говорит, завсегда я знал, что Пылып как болото — об него обопрешься и носом в грязь зароешься. Идем, атаманы, с казаками потолкуем.

А вот это правильно. Раз у нас тут демократия, значит, черный пиар — первое средство для борьбы с неугодными атаманами. Обдумывая, как красочней описать казакам наш диалог с молодым атаманом, подошел обратно к Ивану:

— Иван, а у тебя родичи или знакомые среди Пылыповых казаков есть?

— Много есть, они ведь наши соседи.

— А не знаешь, есть там казаки, кто атаманом вместо Пылыпа быть хотели?

— Ха, так то только у вас все Иллара хотят атаманом видеть, и то покойный Оттар бузил, собирал ватажку, а так везде казаки есть, кого на атамана кричали, да не докричались.

— А идем, Иван, расскажем им, какую бузу Пылып устроить хочет, пусть казаки знают, что он задумал.

Когда собрался небольшой коллектив из Ивановых знакомых, внес и я свою лепту в информационную кампанию по дискредитации морального облика атамана Пылыпа Довгоносого. Его прямой конкурент, казак с явно выраженными татарскими чертами лица, выслушав все это, одобрительно шарахнул меня по плечу:

— Молодец, Богдан, добре ты его раскусил! Ишь, чего надумал наш Пылып: слово свое ломать, сторону черкасских держать. Не бывать этому! Сейчас мы с казаками потолкуем. Иван, передай Иллару: половина наших за черкасскими не пойдут, сейчас с остальными потолкуем — думаю, и они на такую дурницу не пристанут.

— Добре, Марат, передам.