Максим Шейко - Мир за гранью войны

Ганс хмыкнул:

— А-а-а, ну тогда всё понятно. Кто исполняет обязанности?

— Унтерштурмфюрер Швайнштайгер.

— Ктооо??? — В голосе Нойнера было столько удивления и презрения к командирским способностям подчиненного, что по неровному строю унтеров прокатилась волна смешков и ухмылок.

— Где это ходячее недоразумение?!

Ламм, пытавшийся незаметно отодвинуть ногой, лежащую рядом гитару подальше, сдал Швайнштайгера с головой:

— Так он со своей девкой, наверное…

— С кем???

— Это там. — Ламм, уклонившись от ответа на последний вопрос, указал рукой на возвышающуюся над деревьями крышу дома.

— Убью гадёныша. Через десять минут общее построение. Если хоть кто-то не сможет стоять в строю ровно — пеняйте на себя. Бегооом!!!

Уже выбегая со двора, Бранд подпихнул локтем топающего рядом Клосковски:

— Ну, мы и попали! Говорил же тебе: надо было пару часовых выставить.

— Кто ж знал? Дьявол! Теперь он нам это припомнит.

— Сами виноваты — расслабились.

— Да ладно, переживем. Зато теперь у нас снова есть КОМАНДИР!

— Ага, вовремя — говорят, через пару дней опять в бой пошлют, со "Свиненком" бы мы таких приключений выгребли…

— Теперь нам это не грозит — ротный из него холодец сделает.

* * *

Пока унтера, обмениваясь нервными шутками, собирали и строили своих солдат, Ганс "принимал дела" у своего заместителя.

— Кристиан, поздравляю: ты идиот, кретин, дебил и имбецил в одном лице! Ты командуешь ротой всего пять дней и что в результате? Все унтера, включая дежурного по роте, устроили пикничок, рота разбрелась неизвестно куда, из дозорных — единственный часовой на въезде в село, а ты валяешься на кровати и художественно плюёшь в потолок!

Швайнштайгер попытался что-то сказать, но в это время в комнате появилось новое действующее лицо. Девушка лет 17–18 в довольно коротком платье (чуть выше колен) и потертых летних туфельках осторожно заглянула в приоткрытую дверь. Быку показали красную тряпку.

— Свиненок, просто назови мне хоть одну причину, по которой я не должен тебя арестовать и передать в трибунал.

— Э, Ганс, это не то, что ты думаешь! Это Анна. Я ее взял переводчиком — она хорошо говорит по-немецки.

— Да ну?

— Я слышал, как она обратилась к солдатам по-нашему и подумал…

— Ты мне не ври! Чтобы думать, мозги надо иметь, а у тебя их с роду не было! Какой она нахрен переводчик??? Она что знает, чем отличается дивизия от дивизиона, а пушка от гаубицы и сможет это все на двух языках объяснить? Нет? А что она тогда тебе переводить будет, надписи на заборах? Кстати, ты ведь не забыл внести ее в списки роты, поставить на довольствие, выдать соответствующую форму и документ, удостоверяющий личность?

— Я… не успел.

— А под подол к ней залезть успел?

Тут Кристиан потупился и густо покраснел.

— Ты что, я не…

— Ну и дурак!

Такой резкий поворот выбил Швайнштайгера из колеи еще больше.

— Почему? Я же…

— Потому что теперь уже не получится! И заткнись уже, наконец! Может, хоть так за умного сойдешь, если издалека и не приглядываться.

Кристиан послушно закрыл рот и с понурым видом уставился в пол. А Ганс тем временем критическим взглядом уставился на девушку, испуганно жавшуюся к стене и норовившую спрятаться за спину Швайнштайгера. Последние слова "Свиненка" навели Нойнера на мысль приглядеться к ней более внимательно. Девушка, как девушка. Симпатичная. Довольно высокого роста, стройная, худенькая, пожалуй, даже слишком. Беспорядочно рассыпавшиеся вьющиеся темно-каштановые волосы чуть-чуть не достают до плеч, высокий лоб, серые глаза — большие и испуганные, прямой тонкий нос, пухлые губки. Фигура… фигура еще девчачья, хотя кое-какие округлости уже появились. Через минуту Ганс подвел итог своих наблюдений: "в общем, девчонка конечно симпатичная, если ее нормально кормить, то через пару-тройку лет будет очень даже ничего… так что если "Свиненок" думает на перспективу…". Переведя взгляд на виноватую рожу Швайнштайгера, по которой блуждала, то исчезая, то появляясь вновь, глуповатая улыбка, Ганс тут же отбросил последнее предположение как явно фантастическое — никаких мыслей, тем более перспективных, там явно не водилось.

— Эй, ты, как там тебя, подойди сюда! Имя, национальность?

— Анна, господин офицер, русская, с Кубани.

— Здесь как очутилась?

— Нас эвакуировали и вот… — Девушка отчетливо шмыгнула носом. Ганс поморщился.

— Поняла, о чем был разговор?

— Да.